— Да, я злюсь, терпеть не могу преподавать голодной, — смотрю на часы на руке.

— Наша с вами история с самого начала была ошибкой.

Приятно слышать, особенно, учитывая тот факт, что у нас подрастает общая дочь. Сказал и смотрит в упор. Ждёт реакцию. И ведь так смело зашёл с пол-оборота. А теперь что? Жалеет? Испытывает угрызения совести? Себя решил уговорить или меня? Да ладно, мне всё равно.

— Я вас поняла, Марат Русланович. — Встаю. — Буду вести себя прилично и соглашаться на любые ваши дурацкие предложения.

Наши глаза встречаются. И я тут же отворачиваюсь. С последней нашей встречи он здорово раскачался. Марат всегда был крупным мужчиной, а сейчас даже через рубашку заметен рельеф мышц. Мне дискомфортно. Я бы предпочла избегать нашего с ним взаимодействия. Одно время он был самым дорогим для меня человеком. Теперь же рядом с ним я испытываю отторжение, как будто приклеиваю пластырь, а он не держится.

— Замуж так и не вышла. Кольца нет.

— У меня с определенного момента аллергия на официальную регистрацию брака.

Со скрипом задвигаю стул, теперь он откидывается на спинку большого кожаного кресла и смотрит на меня, внимательно так, будто под микроскопом разглядывая.

— Я могу идти? Хочу, пока звонка нет, выбежать на улицу и подыскать место для новой парковки, как говорится, помочь коллективу.

Шеф снова потирает свою бороду и смотрит в упор, будто это не он меня бросил у алтаря, а я его. Я же была ошибкой, зачем сверлить меня насквозь?

Отворачиваюсь. Иду к двери. Уже берусь за ручку. Зависаю, потому что он бьёт по живому:

— Как поживает дочь Ивана? Он к ней заглядывает, или вы полностью прекратили общение?

Смотрю на дверное полотно перед собой и закатываю глаза. Убила бы. Чуть поворачиваюсь, но не полностью, сейчас он видит меня в профиль.

— Дочь Ивана поживает просто отлично. Читает, пишет, танцует брейк-данс и хип-хоп, вся в папу.

— Жаль, что всё так вышло. Мы с Иваном отлично дружили.

М-да, и это единственное, о чём он жалеет.

— Вы отлично дружили, пока я не вмешалась.

— Пока вы, Виолетта Валерьевна, не сочли вашу похоть важнее всего остального.

Разворачиваюсь. Меня бесит его непроходимая тупость.

— Я думала, что эти годы сделали вас умнее.

— А вы меня умственными способностями не попрекайте. — Берёт он ручку со стола и начинает раздражающе щёлкать колпачком. — Это не я переспал с моим другом на девичнике.

— И что же делал ваш друг на моём девичнике?

— Вы подавали ему знаки, вот он и заглянул на женский праздник.

— А разве он не должен был быть на мальчишнике?

— В какой-то момент он исчез.

— Это большерогий олень исчез с лица земли, а ваш друг вполне себе хотел нагадить вам, Марат Русланович, но разве же вам что-то докажешь?

— Хватит! — Стучит ручкой по столу. — Я видел фотографии!

— Вы для этого устроились сюда на работу? Чтобы можно было измываться над матерью дочери Ивана?

— Всё! Достаточно! Знаете, — заглядывает мне в глаза, очень-очень проницательно и глубоко, — я сейчас с девушкой встречаюсь, она работает в гостинице.

— О, эскортница! Как ми-ило! Сейчас это довольно престижная и модная профессия.

— Администратор!

— Это не так прибыльно, но тоже ничего, — понимающе качаю головой и поджимаю губы.

— Так вот, мы даже не ссорились ни разу за год отношений!

— Господи, зачем мне эта информация?

— Да потому что вы, Виолетта Валерьевна, умудрились выбесить меня за десять минут общения.

Смеюсь.

— Плохо это, Марат Русланович. Ибо эффективных методов лечения бешенства до сих пор не существует. Проводится симптоматическая терапия для уменьшения страданий больного, его помещают в затемнённую, изолированную от шума, тёплую палату. Несчастному колют в больших дозах морфин, аминазин, димедрол…