Под хохот женщин я спускаюсь в подсобку.

– Так как ты у нас временно, будешь на подхвате, – предупреждает меня Вера Петровна.

– Ага, – с полным ртом пережёвываю последний блин.

– Сегодня иди в гладильную. Там уйма работы.

– Есть, мадам, – по-солдатски отдаю честь.

– Какая я тебе мадам? Живо за работу, – смеётся женщина, которая с детства гоняла меня с кухни, когда я брала сладости без спроса.

После десятка переглаженных простыней, моя рука начинает страшно ныть с непривычки.

– Маш, идём скорей, – в комнату, где температура сравнима разве что с сауной, забегает одна из служанок.

– Куда? – мученически выдыхаю, вытирая пот со лба. Мне бы сейчас в холодный душ попасть.

– Альберт Алексеевич приехал. Все собираются в гостиной, чтобы его поприветствовать.

Я замираю, вцепившись в край гладильного стола, как будто он может удержать меня на плаву.

Альберт здесь!

Он вернулся!

Закрываю на мгновение глаза, чтобы не слышать, как бьётся пульс в ушах и говорю осипшим голосом:

– Иду!

Когда мы заходим в огромную гостиную, весь персонал особняка уже стоит в ровной шеренге. На ватных ногах я занимаю место в самом конце, чтобы не привлекать внимания.

О боги!

Альберт уже здесь.

Сердце глухо стучит в ушах. Перед внутренним взором пробегают воспоминания детства, когда мы с парнем часами играли вместе в саду.

Интересно, как он отреагирует, когда увидит меня?

С досадой я понимаю, что миллиардер уже закончил приветствовать большую часть прислуги и остановился в другом конце, чтобы переброситься парой фраз с моим дедом.

Прикусываю губу, чтобы сдержать дикую улыбку восторга.

Парень выглядит потрясающе. Он стал шире в плечах, возмужал. Мощная мускулатура подчёркивает его силу и уверенность. Он просто стоит и ничего не делает, но выглядит так властно, будто одним взмахом руки может изменить всё вокруг.

– Жду вас позже в кабинете, – говорит он моему деду.

Кажется, я забываю, как дышать, при звуке его бархатистого тягучего голоса.

А потом…

Потом внимание Орлова резко переключается на рядом стоящую помощницу садовника.

– Привет, мелкая.

Глаза девушки, которая весит не меньше ста пятидесяти килограмм и носит короткую под ёжика стрижку, расширяются от ужаса. Она явно не ожидала, что новый хозяин заговорит с ней.

Альберт оглядывает джинсовый комбинезон работницы, из кармана которого торчат резиновые перчатки, и его губы расстягиваются в полуусмешке:

– Я так понимаю, по деревьям ты больше не лазаешь?

Девушка, находясь в полном ступоре, находит в себе силы отрицательно помотать головой.

Поверить не могу, что он спутал Снежану со мной.

Ну, Альберт.

– Надо же, какие люди в Голливуде, – на лестнице появляется кикимора в длинном шёлковом халате. На дворе уже полдень, а «мадам-мне-на-всё-плевать» только с кровати соскреблась.

Альберт устало прикрывает глаза, будто его раздражает даже голос мачехи, а затем нехотя, но поворачивается к ней.

– Здравствуй, Валерия.

– Здрасти-здрасти! Блудный сын вернулся домой, – ехидничает стерва, лениво спускаясь вниз.

– Я был рад вас всех видеть. Спасибо, что пришли, – говорит он спокойнно, но его тембр заставляет моё сердце ещё раз ёкнуть от счастья.

Народ начинает быстро расходиться, и в этой суматохе я не успеваю расслышать, о чём Альберт говорит с Валерией.

– Пойдём, – тянет меня дед на улицу.

– Погоди. Я хочу остаться, – упираюсь.

– Хозяевам нужно поговорить. А ты иди работай.

Посылаю деду обиженный взгляд, но он остаётся непоколебим.

– Маша, твоё место в угле для прислуги!

С дедом спорить всё равно что глухому включить музыку. Как ни старайся, он ничего не услышит. Топнув ногой, я возвращаюсь в свою «сауну» с горячими утюгами.