— Вы торопитесь, полковник, но ваши друзья, должно быть, хотели бы посидеть с вами на прощанье?

— Вчера для меня был устроен ужин, на котором я попрощался со всеми. А это, — он показал на стол. — я устраиваю для них. Надо торопиться, чтобы не совсем затемно прибыть к вашему батюшке. Но вы, Анна, подкрепитесь как следует.

Однако Саша без всякого аппетита перекусила, зато офицеры шумно и радостно приветствовали своего бывшего командира, благодарили за стол, яства. Вино лилось без всякой меры. Но полковник уже был настроен на дальнюю дорогу.

Простился тепло, крепко обнял всех. Саше тоже немало досталось от теплого прощания, да так, что правая рука болезненно ныла от рукопожатий.

И вот они с полковником готовы сесть в экипаж. Лошади были свежие, резвые. Саша, ожидая, когда адъютант принесет ее вещи, погладила каждую. Вот и денщик Никита уселся рядом с кучером, с улыбкой попрощались с Дубровиным. Наконец, тронулись.

В дороге Немировский расспрашивал Сашу об отце, но она ничего не могла рассказать о нем, кроме того, что полковник и сам знал. А вот про матушку она сказала то, что слышала от Авроры: что князь любил свою сестру, помогал ей всячески, когда та вышла замуж, сильно горевал, когда умерла родами. К маленькой Анне относился с любовью, уж больно она была похожа на мать.

Сидя рядом с полковником, Саша не чувствовала неловкости, наоборот, ей было хорошо смотреть в его лицо, говорить с ним на разные темы. Он был разговорчив, прост в общении, подробно говорил о местах, которые проезжали. Заботливо спрашивал, не устала ли она.

Когда они остановились на станции, чтобы покормить лошадей, Саша переоделась в комнате смотрительницы. Та удивленно смотрела на ее превращение в девушку, даже предложила румяна. Шляпку пришлось глубже нахлобучить на голову, чтобы скрыть короткие волосы. В остальном Саша осталась довольна тем, как она выглядит, настолько соскучилась по своей девичьей внешности.

Выйдя на крыльцо, она поискала глазами Немировского. Он уже стоял у экипажа. Внимательно смотрел на нее, так что она шла, смущаясь под его взглядом.

— Вот теперь передо мной Анна, не так ли? Наверно, мужская одежда меняла вас... да, я по-другому смотрел на вас, вероятно, из-за вашего мальчишеского образа...

Саша с улыбкой спросила его:

— И в каком образе Анне лучше всего оставаться?

— Не знаю... Такое впечатление, что это два разных человека. Вот вы сейчас улыбаетесь лукаво... как девушка. А в мужской одежде вы совсем не та, что сейчас.

— Еще скажите, что я, как актриса, играю разных людей...

Помогая ей сесть в экипаж, потому что юбки не давали сделать это быстро, он заметил:

— Вряд ли это хорошая идея — походить на актрису! Уж лучше идти в ординарцы.

— Да, мне так хорошо было в мужском облике! И в мужской одежде. Особенно в дороге... Я теперь буду завидовать вам, мужчинам. Может быть, поэтому мне так нравится скакать на лошади... вот где я мало отличаюсь от наездников-мужчин...

Немировскому нравилось с ней разговаривать, о чем он и поведал, когда вспомнил о своих родителях.

— Вот вы хорошо говорили о покойном князе. Он, видимо, заменял вам отца. Мне даже захотелось поговорить о своем отце, о матушке, — заметив радость на лице Саши, широко улыбнулся. — Ну, ничего особенного не услышите. Как все дворянские дети, рос в их любви. Родители приучали меня и сестру разным наукам, разным языкам. Учителя, гувернеры готовили нас для университета, но, слава Богу, по моей великой просьбе дядюшка-офицер привлек к военной службе.

Он долго молчал, видимо, нахлынули воспоминания. Саша тоже молчала, только заметила: