— Письмо не подписано. Почему? Кто его написал?

Саша сумбурно объяснила, что было еще послание, которое нашел Григорий и в котором кому-то, но не ей была назначена встреча в том месте, где ее обнаружили часовые. Она показала записку. Немировский повертел ее в руках и отдал обратно.

— В письме говорится, что вы встречались с его автором.

— Недавно у конюшен и встретились... Я его не знаю.

Подозрение по-прежнему читалось на лице полковника. Он задал следующий вопрос, который по-настоящему сразил Сашу:

— Анна, кто вы? Разве вы та Анна, которую я знал?

Наступило молчание. Саша лихорадочно думала, какой ответ она может дать, чтобы в нем было хоть что-то, что вызвало бы доверие у сидящего напротив человека. Сделала над собой усилие и ответила:

— Дмитрий Алексеевич, я Анна. Та, которую вы не знали. А знали вы ту, которая никому не досаждала, не доставляла хлопот, старалась быть незаметной. Но рядом с сестрой и братом много читала, имела страсть не к вышиванию, а к лошадям; много размышляла, мечтала не о замужестве, а о какой-нибудь полезной деятельности. И только покинув имение, где все это время жила, я решила устроить свою судьбу. Не такую, какая мне была уготована.

От волнения чуть не задохнулась и замолчала. Потом тихо добавила:

— Неожиданно появились во мне какие-то неведомые силы... Но еще меня с кем-то путают, мной кого-то хотят подменить... Вот взять эти записки... Конечно, я попытаюсь выяснить, кто стоит за ними. Может, предстоит на что-то решиться... Кто знает...

Во время ее монолога Немировский внимательно слушал. Когда она замолчала, встал и в раздумье приблизился к стулу, на который Саша присела и сидела все время. Она даже не меняла первоначального положения. Подняв голову, вгляделась в выражение его лица. Оно было одновременно удивленным и сердитым. И заговорил он тоже удивленно и сердито:

— Не знал я, что в наше время из девичьих каморок могут появляться такие, как вы, Анна... Видимо, статус приемной дочери сказался, самой себе была предоставлена и учителей мало слушала, — потом интонация раздумья в его словах переменилась. — Но нет, нет! Верится трудно... Откуда эта смелость, храбрость, достойная мужчины?! Как хотите, здесь где-то собака зарыта, видит Бог!

Саша в который раз вздрогнула от мысли, каким же умным оказался этот мужчина. И рассматривал ее как диковинку какую-то, высказал свои сомнения хотя и эмоционально, но очень точно. Сожалела, что не удалось снять подозрения в его мыслях. Сказывалась в ее поведении и мыслях, конечно же, девушка из другого времени, по-другому воспитанная. Выросшая в детдоме, с большим трудом выучившаяся, получившая диплом пединститута... Как ни старалась она воображать и проявлять сущность бедной дворянской девушки, ей плохо это удавалось делать, вот беда-то!

По привычке военного человека Немировский перешел к разговору в приказном тоне:

— Завтра мне предстоит завершить и передать свои дела. Прошу мне не мешать. Отпустите своего Григория восвояси, а сами собирайтесь в дорогу. Выезжаем во второй половине дня, следуем вначале к Вашему батюшке — это по дороге, там заночуем. И на другой день отбываем в Красное. Там, у Тугиных, я вас оставлю на время и отправлюсь в Петербург за назначением. Об остальном поговорим в дороге.

Говорил сухо, смотрел почти неприязненно. Потом чуть смягчил интонацию:

— Что ж, укладывайтесь спать — уже далеко за полночь. За завтраком встретимся.

С этими словами он проводил ее до дверей комнаты и удалился в свою.

Саша долго не могла уснуть, лишь под самое утро ее сморил короткий и тревожный сон. Как только солнце заглянуло в окно, она вскочила, быстро умылась, привела себя в порядок и заглянула в обеденную комнату. Немировский и его адъютант завтракали. Они поприветствовали ее.