– Злобушка, – понижаю голос и ловлю ее взгляд. – Ты не понимаешь. Это… очень высоко. И доказательств нет. Вот вообще нет. А девушка в тюрьме. С ней муж развелся, потому что ее выставили любовницей убитого. Давай не будем усложнять ей жизнь? Если все затянется, она еще на год там застрянет. А суд я все равно выиграю.

Злобина вызывающе фыркает.

– Жанна, – усмехаюсь и качаю головой, – я не собираюсь с тобой соревноваться. Если потребуется, я просто буду ходатайствовать, чтобы дело передали другому следователю.

– Ты офигел? – возмущается Жанна, а я вздыхаю и встаю. – Ты же понимаешь, что это удар по моей репутации?

– Это лучше, чем если ты влезешь куда-нибудь туда, откуда не сможешь выгрести, – обхожу ее кресло и останавливаюсь позади, смотрю сверху вниз и подыхаю, как хочу.

– Зачем же рассказал тогда? – задирает Злобина голову и глядит на меня снизу вверх, а я, не удержавшись, склоняюсь к ней ниже и обхватываю ладонью тонкую шею, медленно поглаживаю пульсирующую жилку.

– Потому что ты очень дотошная, Злобушка, я же помню. Отличница. Явно уже посмотрела документы и все равно увидела косяки, – шепчу, приближаясь к ее губам, но Жанна отстраняет мою руку и встает.

Со вздохом распрямляюсь.

– У погибшего было больное сердце. Я предоставлю доказательства, что он злоупотреблял сигаретами, алкоголем и пренебрегал назначениями докторов. А у тебя дочь взрослая. О ней подумай.

– Доманский! – выдыхает Злобина, свирепея и округляя глаза так, будто сейчас набросится на меня.

– Я не пугаю тебя, а озвучиваю твои уязвимые места и взываю к разуму. – смотрю на нее серьезно. – Мне пора. Спасибо за чай.

Никто не тронет Жанну. Да и дело Жаровой обстоит немного иначе. Но, Злобину все же нужно немного притормозить, иначе она и правда начнет копать туда, куда не следует. Что же ты, майор Лисицын, ногу так не вовремя сломал?

– Доманский! – возмущенно взвизгивает мне Злобушка в спину, и я все же останавливаюсь у двери.

– Ну, что тебе, Злобина? – оборачиваюсь со вздохом.

Она молча смотрит на меня так, что мифическая медуза могла бы у нее брать уроки. Помедлив, возвращаюсь обратно и останавливаюсь на расстоянии руки.

– Я не сомневаюсь в том, что за пятнадцать лет работы в следственном тебе угрожали не раз и не два, – с улыбкой смотрю на насупившуюся Жанну. – Я не угрожаю. И я не сделаю ничего, что может навредить твоей дочери. Я же не беспринципная тварь, в конце концов.

Тут Злобушка едва сдерживает ухмылку, я вижу это по напрягшимся мускулам на ее лице.

– Смешно? – усмехаюсь. – Поверь мне, в деле Жаровой все почти ангелы. Бывает такая дичь попадается, что волосы шевелятся. И, когда так происходит, я стараюсь посмотреть на проблему под другим углом. Найти положительное там, где, кажется, его нет. И отрицательное там, где его не может быть. Хороший метод. Попробуй. Иногда помогает абстрагироваться и перестать пробивать стену лбом. Давай сходим куда-нибудь вечером, пофилософствуем на тему добра и зла? Хочешь в СПА?

– Хватит, Дэн, – вздыхает Жанна. – На меня и так уже люди косятся.

– Тебе не кажется, что это только их проблемы? – хмурюсь.

– Нет, не кажется. Я замужем. Ты исчезнешь, когда закончим с Жаровой. А мне еще здесь работать. Так что, соблюдай субординацию.

– Не получается, Злобушка. Ты как магнит. – улыбаюсь, глядя, как она бочком обходит меня, но сдерживаюсь, не распуская руки. – Я же помню, какая ты.

– Прекрати! – шипит Жанна сердито. – Все же выяснили уже!

– Пока мы выяснили лишь то, что я хочу тебя, а ты хочешь меня, но брыкаешься. Позвони мне вечером. Мой номер есть в деле Жаровой.