– Еще бы ей одобрять такое нарушение приличий, – возмущенно бросила Александра.

Любовь Даниловна пожала плечами.

– Подумаешь – приличия! Сейчас уже не те времена, когда молодой девушке не дозволялось и минуты провести наедине с мужчиной. Вы со своей бабушкой совершенно отстали от жизни.

– Возможно, – согласилась Александра, не желая ввязываться в спор. – Но ведь ты оставила меня наедине не с каким-то абстрактным мужчиной, а с Суриным! Зачем ты это сделала, мама, чего ты хотела добиться?

– Ничего. Я просто подумала, что одним вам будет интересней. И я не понимаю, чего ты так кипятишься. Разве Сергей Николаевич позволил себе какие-то вольности? – в глазах Бахметьевой старшей появилась тревога.

– Нет, – ответила Саша. – Но он мог истолковать твое поведение превратно. Или, – она вперила в мать испытующий взгляд, – так на самом деле и есть? Тебе пришла безумная мысль, что Сурин годится мне в женихи?!

Любовь Даниловна помолчала, расхаживая возле крыльца дома.

– Безумная мысль? – переспросила она. – Да, я глупа… А вы с бабушкой умные! Только какая польза от вашего ума и благоразумия? Наши дела идут год от года все хуже, а на благополучное устройство твоей судьбы нет даже намека. И ты думаешь, что я могу не тревожиться, не переживать за тебя? – Любовь Даниловна всхлипнула.

– Мама, ну что ты! – воскликнула Александра, бросаясь к ней. – Вот придумала себе горе, что я до сих пор не замужем! И дела наши не настолько плохи, как ты говоришь.

Бахметьева с волнением посмотрела на дочь, будто собираясь сказать что-то важное, но ничего не сказала.

– Да, не настолько, – кивнула она, глядя в сторону. – И все-таки нужно думать о будущем! Конечно, я очень надеюсь на брата, но… Сумеет ли он найти тебе лучшего жениха, чем Сурин? Моя петербургская приятельница писала, что Новосельский жил последние годы на широкую ногу, и его состояние значительно уменьшилось. Вряд ли он сможет дать тебе большое приданое. А без большого приданого и выбор женихов небольшой.

Она сделала паузу и взволнованно продолжала:

– У тебя хватает поклонников, на балах ты не стоишь у стены. Но звать тебя замуж почему-то никто не спешит. И ты ведь у меня привередлива! Тебе делали предположения состоятельные мужчины, но ты им всем отказала.

– Да как было не отказать? – удивленно вскинулась Александра. – Если трое из них годились мне в отцы, а четвертый был молод, но настолько глуп, что с ним и поговорить не о чем. Нельзя же из-за денег выходить за того, кто тебя противен или кажется дураком.

– Да, конечно нельзя, – согласилась мать. – Вот потому я и говорю, что лучшего жениха, чем Сурин, ты можешь не повстречать. Ведь он же не только богат! Он еще и умен, и молод и, я бы даже сказала, что красив…

Александра шумно вздохнула, покачивая головой.

– Мама, такое впечатление, что ты влюбилась в этого человека. О боже, о чем ты толкуешь?! Слышала бы тебя бабушка. Рассматривать бывшего крепостного в качестве жениха… Да это же просто позор!

Любовь Даниловна грустно усмехнулась:

– Да, я прекрасно понимаю, что мои мысли неприличны и достойны всеобщего осуждения. И все-таки, если бы Сурин вдруг сделал тебе предложение…

– Не думаю, что такое возможно, – перебила ее Александра, желая закончить разговор, который вызывал у нее все больше досады и необъяснимого беспокойства. – Я такая же неподходящая партия для него, как и он для меня. Такие люди женятся только с выгодой, а какая ему выгода от меня? Так что давай спустимся с романтических облаков на землю.

– Ты права, – вздохнула Любовь Даниловна. – Пойдем в дом, твоей бабушке, наверное, уже не терпится перемыть косточки Сурину. И упрекнуть нас в нарушении всех возможных приличий.