– Дела! – выдохнул ноутбук голосом Альки, спустя время. – Назарова, мы с тобой разговаривали всего пару дней тому назад, а теперь такое!..

Ира ничего не ответила подруге, который решилась позвонить, чтобы рассказать обо всех своих злоключениях. Сознание шептало ей, что если она не сделает этого, то оно сделает что-то в отместку.

– Так и кукухой тронуться недолго, – выдала дипломированный психолог из Питера, откинулся на спинку своего модного кресла и покачал головой. – Ты точно не из будущего?

Вот о чем-то таком, что было связано с кукухой и твердило ей осознание.

– Ал, а ты точно психолог? – поинтересовалась Ира хмуро, выбрасывая в мусорку очередную тряпку с налипшей к ней мукой и тестом. – Ты как никто другой должна понимать, что в жизни может случиться всякое!

Золотарев на время отступил на задний план.

– Я это прекрасно понимаю.

Все свободные горизонтальные поверхности ее некогда чистой кухни были заняты мукой, тестом и всевозможными вариантами кондитерских посыпок. Три противня с печеньем худо-бедно изображали героев мультипликационных фильмов… Ире же предстояло отмыть пространство. У нее пока не получалось.

– Всего лишь не могу взять в толк, как это произошло за четыре дня.

– Ну как-то так, – Ира села на высокий стул и уставилась на подругу. – Ты случайно не знаешь, как отмыть тесто?

– Тряпкой? – подсказала Ала, тряся бутылкой с загадочным названием «ко» над пузатым фужером. – Почему ты раньше ничего не рассказывала мне о нем?

Ира ненавидела готовку. Она занимала куда меньше времени, чем уборка, но являлась первопричиной для гимнастических размахиваний тряпкой.

– А ты почему ничего не рассказываешь мне о парне который кроется за голубой обложкой и серебряным замочком твоего дневника?

Алка покраснела, но сделала глоток жидкости чайного цвета и приобрела свой обычный и очень невозмутимый вид.

– Это другое.

– Тут тоже другое, – ответила Ира, вцепившись в бумажные полотенца. – Первая любовь она такая – идиотская и наивная.

– Первая любовь?! – воскликнула Алла. – Назарова!

Ира угукнула, уничтожая продукты целлюлозной промышленности – отрывала, протирала бумажными прямоугольниками более-менее натуральные поверхности и смахивала их в ведро. Все шло к тому, что она организовывала бумажный кризис в отдельно взятой квартире.

– Что Назарова?! – отвечала Ира, чувствуя, как горят ее уши. – Я, по-твоему, влюбиться не могу?

Алла пробормотала нечто невразумительное и побольше части смущенное.

– Я должна была понять это, – откликнулась подружка спустя несколько секунд. – Должна!

Ира хотела спросить, что именно и кому именно должна Алла, но ее отвлек звонок в дверь.

– Лё!..

Последние звуки согласной буквы «Ш» Ира выговорила словно страдающая алкоголизмом старая кошка.

– Я сама открою! – крикнула она в сторону детской, а потом повернулась к выпивающей в разгар рабочего дня Алке. – Я сейчас вернусь!

Подружка вынуждена была согласиться. Что ей было еще делать, кроме как не оставаться на своем рабочем месте, кружиться в шикарном кожаном кресле своего не менее шикарного офиса в центре северной столицы, да смотреть на то, как на далекой московской кухне появляются двое?

– Я принесу его тебе!..

– Не обязательно! Я еще не выжил из ума и помню, где оставил его!

Алла пригубила коньяк, щелкнула мышкой, пытаясь сделать изображение покрупнее, но была разочарована – камера в ноутбуке Ирины отказывалась подчиняться ее манипуляциями,

– Это делать совсем не обязательно! – проговорила Ира, пятясь и хватаясь за все вокруг. – Что за блажь?

Алла Кошмарова (не самое лучшее имя для психолога, но все же) придвинулась к ноутбуку поближе, отчаянно молясь, чтобы Ирка вспомнила о ней в самую последнюю минуту, и замерла, не желая пропустить ни мгновения из развернувшейся сценки.