Но с трудом дождавшись понедельника, я пришла на работу чуть позже обычного. Специально, чтобы Баринов уже был в своем кабинете. Кратко постучав, получила привычное:

— Войди.

Я вошла с гордо вздернутым подбородком, но внутри меня теплилась тревога. Баринов же выглядел как обычно. Ничто в нем не выражало то, что мы едва не переспали буквально два дня назад.

— Записывай задание на день, — скупо начал тот. Но я остановила его, вздернув ладонь вверх. — Что такое?

Вдохнув побольше кислорода, я подошла вплотную к столу и положила на него тот самый лист, что дал мне последний юрист. Баринов нехотя опустил на него скучающий взгляд.

— Вам стоит это подписать.

Я просто смотрела на начальника, а в душе задыхалась от переизбытка эмоций и зашкаливающего адреналина. Было это странное, неописуемое чувство… Как во сне, когда летишь в черную пропасть с обрыва.

Баринов торопливо пробежался взглядом по строчкам. Я пыталась поймать хоть одну эмоцию на его непроглядном лице, но не вышло. Начальник прекрасно владел собой.

— Ты была у юриста? — вкрадчивый бархатный голос разлился эхом по комнате.

Сглотнув ком, я кратко, чересчур импульсивно кивнула:

— Да, была.

Наконец, эмоция появилась. Два бездонных глаза впились в мое лицо, пока на губах мужчины зияла насмешливая кривая улыбка:

— Дай предположу: потратила почти всю зарплату… Нет! Потратила ВСЮ зарплату, и никто тебе ничем не помог?

Признавать его правоту мне категорически не хотелось. Откинув прилипшие волосы к шее назад, я покачала головой:

— Нет, вариантов решения проблемы много. Этот — самый безобидный для нас обоих.

Прикрыв рукой, Баринов поднял брови на середину лба. Было ли ему страшно? О, нет! Далеко нет… Он смеялся надо мной. Откровенно ржал, сжимая губы в трубочку.

— Безобидный? Для нас? Обоих? — от того, как сильно он пытался сдержать смех, на глазах выступили слезы. — Ты, Лизонька, не перестаешь удивлять!

Я же злилась! Неистово и безумно! Ведь шла сюда, ожидая праведный гнев мужчины. В его характере было угрожать, кричать, давить морально… Но, увы, я не подумала о том, что меня он считает лишь прилипшей молью на лобовом стекле его технологичной машины. Из-за моли не злятся. Она этого попросту не достойна. В ней конкурента не видят.

На секунду я подумала о папе. Ох, как было бы хорошо, люби он меня… Как было бы хорошо, приди он к Баринову и дай ему в морду за то, что домогается его дочери и сковал узами адского контракта… Но у меня никогда не было отца в полном понимании этого слова. Лишь скотовод. Тот, кто взращивает тебя по общим нормам на продажу.

Засмотревшись вдаль, я на доли секунды потеряла зрительный контакт с начальником. Он же решил, что на этом моя борьба за увольнение кончилась.

— Иди работай, — махнул рукой барин на дверь, вытирая платком из кармана костюма выступившие слезы. — Спасибо, что подняла настроение. В честь такого можешь уйти сегодня с работы на полчаса раньше.

«А может?..», — почти сдалась слабая часть меня.

«Нет! Борись до конца!», — тут же отмахнулась я.

Ткнув ноготком в договор, составленный юристом, я совсем не дружелюбно отчеканила по слогам:

— Не пойму, как еще вам объяснить очевидные истины. С таким, как вы, я работать не желаю. Вы либо спокойно подпишите этот документы, и разойдемся мирно, либо…

Я растерялась, потому что на этом варианты пока заканчивались.

— Что, Лизонька, «либо»? — Баринов даже подпер лицо кулаком. Наше препирательство было для него, почему-то, милым и забавным. Боги, как же это раздражало!

Я должна была что-то ответить. Поставить его на место. Показать, что даже на людей с деньгами существует управа. Но больше всего мне хотелось, чтобы Юрий Баринов воспринял мое желание уволиться всерьез.