— На Соболева это не похоже, — даже растерялся Баринов, разводя руками. — Он всегда был дотошный до тошноты. Как он смог компанию запустить?

— Не мое это дело… Да и слухи все… — замешкалась я, опуская взгляд. Как и говорила Лиза, Баринов слухи любил и стал еще более заинтересованным. Буквально впился в меня требовательным взглядом и даже шаг вперед сделал. Махнув рукой, я сдалась: — Какая уже разница, правда? Я ведь и так уже почти уволена…

— Именно, Виктория! — подначивал меня Баринов, давая мне возможность подсечь добычу.

— Говорят, — страдальческим тоном произнесла я, — что когда-то давно наш начальник не поделил со своим лучшим другом девушку. Он был действительно серьезно по отношению к ней настроен. Любил, говорят, со всей душой. Но она оказалась той еще шлю… Ветреной! Со всеми подряд, направо и налево…

Глаза Баринова расширились, голос осип:

— Правда, что ли?

— Говорят… — напомнила ему я, как бы снимая с себя тяжесть ответственности за собственные слова. Баринов задумался, глядя в пустоту стены, а я продолжила. — В общем, что-то в Соболеве надломилось настолько, что он даже работать нормально не может. Говорят, что пока не получит прощение друга, то не сможет дальше двигаться.

Баринов нахмурился, верил моим словам не до конца:

— Мне кажется, вы драматизируете. По Коле не скажешь, что он…

— Потому что он — настоящий мужчина! Держит все эмоции в себе, — перебила я того, мечтательно положа руку на сердце. — А внутри ему плохо, что подвел друга. Один из менеджеров мне нашептала, мол он этому другу самые лучшие условия для взаимного сотрудничества придумал. Якобы, в качестве извинений. Но он не в какую. Знали бы вы, как это плохо влияет на работу всего офиса! Тысячи людей останутся без работы! А у нас, между прочим, семь беременных в отделе и около пяти с грудными детьми!

Эмоции на лице Баринова были настолько невзрачными, что я совершенно не могла уловить: верит он мне или разводит. Наконец, он хитро изрек:

— Я видел Николая с этой Кристиной буквально пару месяцев назад. Так что вы явно что-то не так поняли, Виктория. Сплетникам свойственно преувеличивать проблему.

«Этого в плане не было!», — ужаснулась я. Ведь Лиза просила донести главное: мол Соболев сдается, признает величество Баринова и извиняется. Это потешит эго ее начальника, и он снизойдет до сотрудничества с Соболев. В качестве благотворительности, естественно! Чисто бедным сотрудникам помочь и сохранить место.

Но план трещал по швам! Пришлось импровизировать.

— Да-да, — я закивала со скорбным видом. — Она ведь обманывала его, что беременна, многие месяцы. Наш начальник ее принял, а потом вскрылась правда.

— Беременна от другого? — Баринов свел брови на переносице.

— Вообще не беременна, — пожала плечами я. — Просто полюбила пельмени.

Тяжело вздохнув, Баринов потер переносицу. Выглядел он, как человек с передозировкой ненужной информации.

— Не пойму, — взорвался он, — почему весь ваш офис в курсе личной жизни начальника! Это что вообще такое?!

— Я тут ни при чем. Только говорю, что слышала, — сразу открестилась я, поднимая руки над головой. Мужчина был зол, так что на всякий случай я взмолилась: — Прошу, вы только не рассказывайте ничего Николаю Александровичу. Он ведь нас всех уволит за сплетни.

— И правильно сделает! — с грохотом ладонь обрушилась на каменную плиту. Он страха я спрыгнула на пол и попятилась к двери. Баринов закатил глаза: — Не буду, Виктория. Идите. Приведите себя в порядок.

Но ушел первым он, грозно захлопнув за собой дверь. Только тогда я смогла дышать полной грудью, снова повалившись на столешницу без сил.