Не думала, что это будет так стыдно и унизительно. Не думала, что не сдержу слезы. Прикусывала губы, старательно напрягалась, но… Тонкие дорожки все же потекли по щекам, оставаясь на губах.

Соболев же внимательно смотрел с каменным лицом, словно все время чего-то ожидая. Вплоть до момента, пока сам не вошел в кабинет, застав меня на «преступлении». Нахмурившись, он пересмотрел запись еще раз. Зарывшись в ладони, я мечтала провалиться под землю и умереть от стыда.

— Не понял, — хрипло, неуверенно и сбивчиво протянул босс, вскинув на меня растерянный взгляд. — Вика, ты что, просто ела гребанные крекеры с сушёным мясом?

Не в силах подавить эмоции, я прорыдала в ответ:

— Да. Прошу, не сдавайте меня полиции. Я все заплачу, клянусь. У меня пока только пятьсот рублей, но можете вычесть с будущей зарплаты.

Соболев морщился от моих слов, будто они причиняли ему дискомфорт, а после бросил последний взгляд на монитор и с раздражением захлопнул ноутбук.

— А почему бумаги не трогала? — с претензией допрашивал он, буквально меня в этом обвиняя.

— Мне зачем? Я есть хотела, а у вас так вкусно пахло… — от растерянности даже слезы высохли, и руки перестали дрожать.

— В коридоре же автомат стоит, не понимаю, — вскинул руками Соболев, глядя на меня, как на идиотку, а после обреченно выдохнул и присел на край стола, складывая руки на груди. — Как есть, не понимаю, Вика. Ты ведь по всем параметрам подходишь. Ты либо полная идиотка в плане шпионажа, что глупо со стороны конкурентов, либо специально своей псевдонаивностью мне мозги пудришь. Что тоже глупо! Ведь больше у тебя так или иначе не будет доступа к секретным документам.

Раскинув мозгами, пробежавшись взглядом по кабинету босса, я вдруг ахнула от шока и обиды. Слезы и стыд тут же сменились яростью, бесконтрольной. Той самой, когда под горячую руку даже твой непосредственный начальник может получить отпетых звездюлей.

— Я, значит, ночи напролет вашу презентацию идиотскую делала, а вы меня в производственном шпионаже подозреваете! Это как вообще называется, а?!

Спокойно и размеренно мужчина пожал плечами, поджимая губу. Мол, все очевидно.

— Кто бы еще вызвался добровольно со мной работать? — привел самый «гениальный» аргумент он.

— Я не вызывалась! — ахнула я, хватаясь руками за пульсирующие виски. — Меня Оля подставила!

— А еще ты все время, как робот, — глядя перед собой в стену, монотонно заявил Соболев. — Неестественная, не живая. Тебя вывести из себя невозможно. Скажи мне, прелесть, кто будет такое от начальника терпеть, если не шпион, а?

— Я знаю, кто! — меня снова потряхивало, только на этот раз от ярости. Измеряя шагами комнату, я пыталась немного успокоиться. — Человек, которому нужны деньги! Как думаете, почему ночь, а я на работе? Почему второй день в одном и том же? Почему мой живот бурчит так, словно атомный реактор взорвался? У меня нет гребанного дома! — осмелела я настолько, что подошла вплотную к Соболеву и ткнула его пальцем в грудь. — И я буду продолжать терпеть все ваши выпады, потому что гордость пройдет, а есть хочется всегда!

Ровно и безэмоционально начальник вздернул бровь:

— Это как-то связанно с тем, что твой жених ушел к другой?

«Как же быстро расходятся сплетни!», — подумала я, поморщилась и нехотя кивнула:

— Возможно.

— А денег нет, — продолжил свои догадки мужчина, — потому что зарплата маленькая?

Уж не знаю, что такое со мной приключилось, что язык развязался. Голод, холод и бедственное положение подействовало? Упав обратно на стул, я снова заплакала. Слезы просто текли по щекам, пока я смотрела куда угодно, но не на начальника.