У нашей Наташки накрывать стол с каждым разом получалось все быстрее и быстрее. Не успел народ подтянуться, а на столе уже было, как на гастролях – все! В моем холодильнике всегда было очень густо. У меня в клиентках было два директора продовольственных магазинов, причем очень крупных. Еду нам привозили на дом ящиками и без переплаты. Ну, а про питье Наташка всегда знала, где и как. Она теперь тоже закрутела, сама за перемещающимися точками не бегала, а отправляла своих товарок, причем вызывала их по телефону…

Посмотреть на нашу пьянку со стороны – удивительное зрелище: один большой дядя с гитарой поет и русский. Это Олег. Второй большой дядя не поет и не русский, он негр. Это Док. Еще один дядя и не большой, и не поет, и опять русский, сосед в очках. Четвертый хрупкий и небольшой негр, очень элегантный, в приличном и дорогом костюме, белоснежной рубашке и с бабочкой. Пятый опять негр, старый, лысый, и малость потрепанный, это тот, который душа всей компании. Со слухом у него плохо, поэтому он подвывает. Ещё один очень большой живот – это наш сосед «строитель».

И еще две дамы. Одна в возрасте неопределенном, тоже малость потрепанная, невысокого ростика, с жиденькими светленькими волосиками, без двух передних зубов по верхнему центру, с чисто московской фигурой толкательницы ядра – широкие плечи, узкий задок, талию забыли выпилить, ноги бутылками, в ступнях великоваты, стоптано-рабоче-крестьянские. Это наша супергероиня – Самая Абалденная в Мире Девушка Наташа!

Вторая, это я, самая любимая сама для себя. Почти чувиха! Вы еще не знаете, что я в молодости работала манекенщицей, хотя и недолго, и еще я в молодости снималась в кино, хотя и чуть-чуть, до тех пор, пока не поняла, что моего тела на всех желающих режиссеров не хватит. Хорошо, что быстро поняла, а не заблуждалась, как некоторые, несколько лет в коридорах киностудий.

Когда-то очень хороший поэт Николай Зиновьев написал про меня экспромт:

Да, это про меня… Во-о-о-от…

Того негра, что в бабочке, звали так красиво, что я запомнила. Бэнэс Тибайджука. Он был из посольства Уганды. Второго не помню, память уже подводит, но как-то смешно. К тому же это был старый, лысый негр, с грустными еврейскими глазами. Часам к пяти он так напился, что уснул чисто по-русски – в салате, а до того Олег пел его любимую песню африканских партизан «Молодость моя – Белоруссия», а наш бедный новый друг плакал, размазывал слезы, и рассказывал, что у него на родине, в ЮАР, тоже есть партизаны. И он тоже партизан и в России сражается с капиталистическим режимом…

Даааа, мы его понимали. Мы же тоже, где-то, в подполье. Мы тоже, где-то, по большому счету, партизаны.

Поэтому предложение Бэнэса нашло у нас полное понимание: опять даешь антикапиталистическую контрабанду в особо крупных размерах!

Посол Бэнэса занимался не иконами, а картинами и антиквариатом. Он был искусствовед. Я рассказала ему про японскую штучку из кости мамонта. Решили, что берем посмотреть. Вот сколько времени проходит от предложения продать, до желания посмотреть. Ровно полгода.

Чем там эта пьянка закончилась, я тоже не помню. Только в какой-то момент сосед танцевал с негром цыганочку с выходом и с притопом, а Наташка трясла плечом…

Ладью от золотой Татьяныи внука Луначарского Коли мы с Бэнэсом продали, и очень удачно. Через аукцион «Кристи» в Лондоне. Угандиец оказался вхож к его устроителям, поэтому его и интересовали такие вещи. Только тогда я поняла, что такое по-настоящему дорогая вещь. Это оказалась Япония!!! IX век!!!