– Да, я закончила. Идите, гуляйте!

Женщина сцепила руки в замок и поднесла их к губам. У девушки защемило сердце – она не могла видеть страдания матери и в такие моменты всегда смягчалась.

– Мам, всё будет хорошо, – Настя чмокнула её в щёку и быстро увела подругу.

Когда девочки оказались одни и шли по деревне, одна – с гордо поднятой головой, другая – с явным облегчением, Лида произнесла:

– Не понимаю я твоих родителей. Они очень странно себя ведут.

– А тут и понимать нечего.

– Как так?

– Разве можно понять ненормальных?

– Они не выглядят ненормальными, – грустно потупилась девочка, но Настя этого даже не заметила. – Они выглядят слишком... беспокойными, но не...

– Нет! Они ненормальные! Просто полные неадекваты!

***

– Я бы здесь жить не смогла, – категорично заявила Настя и даже не подумала, что может обидеть Лиду. Девочки не спеша прогуливались вдоль деревни, вдыхая запахи лета.

– Почему?

– Здесь же совершенно нечего делать!

– Тебе так только кажется, – слабо улыбнулась подруга. – Я даже иногда думаю, как здорово было бы пожить где-то, где нет столько забот.

– Да какие тут заботы? Цветочки ходить нюхать?

– И это тоже. Но я про другое. Когда приходит весна, нужно успеть приготовить землю к посадкам, затем нужно много посадить, когда приходит лето, всё это нужно прополоть, а траву в саду скосить. Ты знаешь, как быстро она растёт, когда идут дожди?

– Зачем её косить? Пусть растёт, будет красиво.

– Сразу видно, что ты из города, – улыбнулась Лида, но в её словах не было ни тени оскорбления. – Если её оставить, то там будет бурьян. От него потом сложно избавиться, и на сено он уже не годится.

– У тебя что, и корова есть? – округлила глаза Настя.

– Нет, ты что, – расстроено сказала девочка, – это слишком сложно. Я не справлюсь.

– Но у тебя же есть мама. Я знаю, что даже старушки спокойно держат коров, хотя живут совсем одни. А вас – двое.

– Нет, это сложно, – отрезала Лида, не захотев обсуждать эту тему. – У меня только куры. Вот с ними просто. Они за тебя и доедят всё, и яйца принесут. Но за ними тоже нужно ходить, оберегать от хорьков, от ястребов.

– И как же ты оберегаешь?

– У меня есть ловушки и ружьё.

– Ружьё?! Ты умеешь стрелять?

– Немного... Так, скорее попугать. Я ни разу не попала. Но это даже к лучшему.

– Почему к лучшему?

– Даже ястреб – живой, он тоже чувствует боль и голод. Я бы не хотела его убивать. Даже если он раздирает моих кур...

– У вас здесь и правда совсем другая жизнь, – ошеломленно пролепетала Настя, и почему-то почувствовала стыд.

– А когда приходит время собирать урожай, – продолжила Лида, – то тут совсем нет времени для безделья. Пока всё соберешь, пока сваришь варенье, засолишь, замаринуешь – пройдёт не одна неделя.

– Ты всё это умеешь?

– Конечно! Как же иначе? У нас в Захаровке все всё умеют.

Подруги проходили между домами по широкой, утрамбованной долгими годами дороге. Их окружали заборы, синие, зеленые, но чаще не выкрашенные, посеревшие от лишайника и расслоившиеся от времени. За ними скрывались разномастные дома: убогие развалюшки с перекошенными рамами, твердые середнячки с клумбами гладиолусов и ирисов, и нечто среднее между первыми двумя – вроде всё и ладненько, но как будто кто-то что-то не доделал. Однако были среди всех жилых построек и отшельники – забытые, заросшие крапивой, с заколоченными окнами и дверями, порой с огромными черными дырами в крышах и разрушенными трубами. Настя скользила по Захаровке пытливым взглядом, но ничто не смогло настолько сильно заинтересовать её, чтобы ей вдруг захотелось остаться. Где-то там, в большом городе находился Артём, и все мысли, даже когда она не думала о нём напрямую, неизменно витали около него.