– Здрасте! – сказал им Алей. Баба Медя разулыбалась, собрав в морщины все свое крошечное личико. Ее соседки умиленно покачали головами.

Баба Медя, Медь Морошина, была Алеевой первой учительницей – и ох какого страху натерпелся он когда-то оттого, что жил с нею в одном подъезде! В год, когда Медь Морошина вышла на пенсию, Алик еще даже не родился. Пока оставались силы, она подрабатывала ради нескольких лишних копеек. Потом она совсем состарилась и теперь только сиживала порой на скамеечке у подъезда, даже летом укутанная в синее драповое пальто с коричневым воротником.

А еще она стала совсем глухая.

И когда Алей, поздоровавшись, прошел мимо, баба Медя наклонилась к плечу своей подруги, такой же тугоухой старушки, и пронзительным голосом, на весь двор, произнесла:

– А это Алечка, сосед наш, который Поляне судьбу сломал! Хороший мальчик!

Алей чуть ключи не выронил.

«Так вот оно что, – подумал он, безнадежно закатив глаза. – А я-то Иньку ругать собирался! Это баба Медя растрезвонила… вот дурочка старая! А ей Поляна сказала, точно, к гадалке не ходи».

Дома рассеянным движением Алик открыл холодильник, посмотрел на пустые полки. Надо было чего-нибудь поесть, пусть и не хотелось… В пятнадцать лет, экстерном заканчивая школу, Алей как-то ухитрился упасть, точно девчонка на диете, в голодный обморок и с тех пор не доверял желаниям и нежеланиям организма. Из еды имелись сосиски, пельмени и полпакета молока. Идти в магазин было невыносимо лень. Тянуло сесть за компьютер, погрузиться в код или в Интернет и забыться.

Но на завтра с утра до вечера планировались дела, а вечером обещала прийти Осень. К ее приходу надо было успеть убраться в квартире и что-нибудь приготовить, потому что Осень тоже забывала есть. Голодная Осень умела только работать, а Алей рассчитывал на что-нибудь повеселее.

Тут он вспомнил про апельсины.

Когда Ленька Комаров уговорил его поискать собаку с помощью ассоциативной цепочки, в той оказалось несколько чуждых элементов. Само по себе это было нормально: десять процентов «мусора» в цепочке – результат высокой чистоты, успех даже для мастера.

Но Алей не был мастером.

Он был – лайфхакер.

Взломанных Пределов на его счету было больше, чем у иного мастера – успешных поисков.

Горделивая эта мысль точно отбросила его назад, в прежние времена, и Алей выругал себя. «Все. Я завязал. Ляна – последняя, – хмуро повторил он. – Больше я этим не занимаюсь».

И больше он этим не занимался. Даже заказчики перестали стучаться. Как лайфхакер Алей ушел в историю…

…но мусора в цепочках у лайфхакеров не бывает. Их цепочки ветвятся, сплетаются, врастают одна в другую, становясь сетью – большой сетью, которая способна, если посвятить ее плетению несколько лет, стянуть собою весь мир – и тогда станет видно, как именно взмах крыльев бабочки порождает тайфуны… Собственно, увлекшись витьем личной паутины, Алей и грохнулся в обморок, забыв о еде. С тех пор воспитывал самоконтроль, обуздывал любопытство.

Впрочем, иногда любопытство было на пользу. Например, сейчас. Идти в магазин лень, а надо; пойти туда не ради покупок, а ради проверки одного из ответвлений гораздо интереснее. Заодно и закупиться можно.

– Ладно, – вслух сказал Алей.

После чего обнаружил, что разуться тоже забыл, – потоптался в уличных ботинках на ковре. Ковер и так-то забился пылью до потери цвета, а Осень грязи не любила – предстояло пылесосить.

– Ладно, – повторил Алей. – Хоть развеюсь…

Дверь за собой он запирал аккуратно, осознавая каждое движение ключа в скважине, и думал: «Хорошо, что не курю. Так и дом спалить недолго».