Алей вздохнул.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал он. – Ничего страшного. Ты лучше расскажи, что случилось.

– Случилось, – Поляна снова просияла улыбкой, зажмурилась. – Как ты сказал, Алик. Я… я встретила… я полюбила… Я ему рассказала, я его тоже к тебе приведу!

– Что? – потрясенно выговорил Алей. – Ляна!

– Все! – по-командирски отчеканила та. – Я придумала!

– Что?!

– Ты небось опять одни пельмени ешь? Пойдем, – Поляна решительно развернулась, – пойдем зайдем в магазин, я свеклу докуплю! Я тебе борщ сварю, хоть поешь нормально. Тебя же ветром сдувает!

На крохотной своей кухне Алей сидел за столом, пригорюнившись. Над столом стояла Поляна и резала овощи в борщ. Так-так-так – дробно стучал по доске нож, ш-шух – летело в кастрюлю мелкое крошево, раз-два – орудовали белые полные руки. «Кухонный ты комбайн, – мысленно обзывался Алей, беззлобно, но тоскливо, – горе луковое, бестолковое! Сообразила мне проблем, будто без того мало было!»

От борща он тоже попытался отказаться, но не преуспел – да, сказать по чести, не очень настаивал. Поляна была не чета Осени, у которой пригорали даже пельмени.

С Поляной они дружили давным-давно. «Еще в детском саду рядом на горшках сидели», – говорила Весела, хотя этой детали Алей совершенно не помнил. Зато в школе они действительно все классы просидели за одной партой. Даже в журнале их фамилии стояли рядом – Обережь и Облакова. Алей всегда решал контрольные в двух вариантах – для себя и для нее.

…Она покончила с шинкованием капусты, смахнула нарезанное в кастрюлю и села, удовлетворенно вздохнув. Алей поднял глаза.

– Я ему сказала, что ты лайфхакер! – со значением сообщила Поляна.

Алей снова уронил голову на руки.

– Ляна, – обреченно сказал он. – Ты что? Зачем?

– Нет, – жарко выдохнула Поляна, навалившись грудью на стол. – Ему можно верить. Он надежный!

Алей вздохнул.

– Ладно… Расскажи, как ты с ним познакомилась.

Ляна мечтательно прикрыла глаза. На румяных губах ее заиграла улыбка.

– Я в центре была, – сказала она, – мылом душистым закупалась и бомбочками для ванн. Пока я в магазине была, дождь пошел. Такой дождь, прямо ливень! Дождь еще с утра шел, везде лужи были, а тут прямо моря стали. Выхожу я из магазина – а передо мной лужища! Никак не обойти. Делать нечего, пошла через лужу. А я на каблуках была. Поскользнулась, упала, мыло уронила, туфлю потеряла… ой.

– И что?

– А он возле машины своей стоял. Красивый такой… только я тогда не заметила, конечно, это я потом заметила, – Поляна засмеялась. – Он подошел и зонтик надо мной раскрыл. Ой… в общем, он потом меня домой отвез. А я его чаем напоила. А он… ой, Алечка, я так… я так… я так сильно-сильно его люблю.

Алей улыбался, вплетя пальцы в волосы. Болтовня Ляны, полная охов и вздохов, его забавляла, но думал он о другом – о том, что цепочка, взламывавшая Полянин Предел, начиналась с воды.

– Как его зовут-то?

– Летен. Летен Истин Воронов. Мы женимся, Алечка!

– Что? – тот вытаращил глаза. – Как, уже?!

– Мы женимся! – Поляна перегнулась через стол и чмокнула Алея в лоб. – Он мне предложение сделал. Я счастливей никогда в жизни не была! Я тебе так благодарна, Алечка! И я ему рассказала, что это благодаря тебе я его встретила.

Алей выпутал пальцы из волос и напоказ слегка стукнулся лбом об стол.

– Ляна! – трагически сказал он.

– Да ну, – она засмеялась, потом посерьезнела: – Алик, я тебя хотела попросить.

– О чем?

– Пожалуйста, взломай для него тоже.

Алей отвел взгляд, закусил губу. Единожды он уже нарушил слово, данное самому себе, второй раз делать это не хотелось совершенно – и не только потому, что клятва оборачивалась пустым звуком.