У меня самой доступа в отдельный кабинет мастерской уважаемого господина Болински попросту не было. Не заслужила. Ведь кто я такая? Всего лишь младшая служащая, каких-то полгода назад и вовсе бывшая практиканткой. Вот когда стану просто служащей…

Но в это я уже слабо верила. Жители Дербшира хоть и считались более терпимыми ко всем нелюдям, чем те же деревенские жители, но я всё равно замечала за ними косые взгляды и шепотки, когда они узнавали, что я тоже не совсем человек. К сожалению, при устройстве на работу это открывалось всегда, и мне ещё повезло найти местечко в мастерской Болински, потому что в семнадцати предыдущих местах мне отказали без объяснения причин. Меня не взяли ни продавщицей, ни служанкой, ни нянечкой, ни даже кухработницей. И это несмотря на то, что аттестат у меня был хорошим. Не идеальным, но выше среднего. И благодарственные письма от руководства колледжа имелись, и грамоты, и минимальный магический дар. Но ничто из этого не бралось в расчёт, когда становилось ясно, что я не человек. Дискриминация во всей красе, как любила говаривать наша преподавательница по манерам, чистокровная бесовка Ираида Ворожкина.

И насколько я сумела уяснить, госпожа Болински, заправляющая всеми финансовыми потоками мастерской, была той ещё расисткой, практически каждый месяц находя тот или иной (зачастую надуманный) повод лишить меня премии. Ладно хоть штрафы не выдумывала! Но, боюсь, ей только дай повод…

- Всем доброе утро! – поздоровалась я с теми, кто уже находился в мастерской, под которую была отдана одна из самых больших комнат первого этажа двухэтажного частного дома Болински.

При этом заходить в мастерскую работникам следовало с черного хода, а честь выходить к клиентам и принимать поломанные вещи следовало ещё заслужить. Пока что этой чести удостоился лишь мистер Фригг – старший служащий и официальное лицо мастерской. И я даже знаю, чем именно руководствовалась госпожа Болински, доверяя проныре Фриггу это непростое дело, потому что внешность он имел хоть и располагающую, да и язык без костей, но вот в самом ремонте был тем ещё профаном.

- Утро добрым не бывает, - буркнул за всех своё обычное приветствие Поль, дыхнув в мою сторону ароматом перегара. – И ты до отвращения прелестна и бодра с такими румяными щёчками, так и знай.

- А ты мастер даже в комплиментах, - улыбнулась я седовласому коллеге, который был старше меня чуть ли не в три раза и даже имел внуков, но не жену, с которой развёлся на старости лет и сбежал от «старой карги» в город. То ли большой мир повидать после своего маленького горного села, то ли найти себя в ремонтном деле, то ли просто пуститься во все тяжкие и чтобы при этом никто не ждал дома с кочергой. – Поль, у меня тут беда такая… Как думаешь, можно его реанимировать?

И показала ему многострадальный будильник.

- Этого ветерана всех мировых войн? – скептично скривился Поль, мигом опознав в будильнике «тот самый» - чиненый-перечиненный. – Что на этот раз?

На мгновение замялась, не представляя, как облечь в слова всё, что произошло этим ранним утром, а затем просто пожала плечами.

- Не знаю.

- Все вы не знаете, - пробурчал мастер, ловко поддевая заднюю крышку будильника отвёрткой. – И падает само, и в толчке топится само, и об стену само… Ага!

- Что?

- Что-что, отмучался твой товарищ, - кхекнул Поль, рассматривая нутро будильника и задумчиво шкрябая небритую щёку. – Реанимация бессильна, как и магистр ремонта в моём лице. Разве что к некромантам… И будут у тебя зомби-часы! А?