Поверь, Господь знает видит и безмерно любит тебя! Со временем ты обязательно почувствуешь, как любовь Божия просветила твой ум и умягчила сердце. А коли тяжело тебе сознавать свое нечувствие, и ты стремишься обрести молитвенный дар – молись о даровании молитвы. Проси Господа так:

«Многомилостиве Господи! Сподоби мя Божественного дарования святой молитвы, изливающейся из глубины сердечной; собери расточенный мой ум, дабы всегда стремился он к Тебе, Создателю и Спасителю своему; сокруши разжженныя стрелы лукавого, отрывающие меня от Тебя; угаси пламень помыслов, сильнее огня пожирающий мя во время молитвы; осени мя благодатию Пресвятаго Твоего Духа, дабы до скончания моей грешной жизни Тебя Единого любить всем сердцем, всею душою, и мыслию, и всею крепостию, а ближних – как самих себя, и в час разлучения души моей от бренного тела, о Иисусе Сладчайший, прими в руце Твои дух мой, егда приидеши во Царствии Твоем. Аминь».

Он дал мне время успокоиться. Затем мы обсудили, как будет складываться моя жизнь в обители, чем я буду заниматься.

Отец Дорофей предложил, чтобы меня, как многих других паломников, считали гостем монастыря. Жить я буду не в келье, а в гостинице для паломников. Это освободит меня от необходимости строго соблюдать монастырский распорядок, и я смогу посещать все богослужения, а также, в меру сил и желания, трудиться в монастыре – помогать убирать помещения, готовить еду для общей трапезы, заниматься привычной работой на грядках с овощами и лекарственными травами.

В первые дни меня изрядно удивляло, что ко мне, новичку, никто не проявил ни малейшего любопытства, не приставал с естественными, казалось бы, вопросами: кто я, откуда взялся, на каких правах обитаю здесь?

Внешне я мало отличался от монахов: мне выдали одежду послушника, а здешняя обстановка быстро приучила меня к неспешным движениям и немногословию.

Только глаза выдавали меня: никак не удавалось держать их смиренно опущенными – уж очень много вокруг было нового и любопытного!

Отец Дорофей наблюдал издали, как я привыкаю к здешним порядкам.

Скоро я привык к монастырскому уставу: не следует начинать трапезы, пока вошедший отец игумен не прочтет молитву; при подходе к монастырским воротам необходимо совершать крестное знамение, уста же должны произносить монастырскую молитву для брата привратника.

При малейшем желании побеседовать с отцом Дорофеем я всегда встречал доброжелательный отклик. Несмотря на постоянную занятость, он ни разу не сетовал на недостаток времени.

Говорили о разном.

Однажды я посетовал: никак не могу приучить себя начинать свои дни, подобно отцу Амвросию, с утренней молитвы!

Отец Дорофей ответил:

– Я приведу тебе, Антропос, слова святителя Игнатия Брянчанинова: «Нужно понуждаться к молитве; вскоре она начнет доставлять утешение и этим утешением облегчать понуждение, ободрять к понуждению себя. Но к молитве нужно понуждение в течение всей жизни, и редкие подвижники избавились по причине обильнейшего благодатного утешения от понуждения себя. Молитва действует убийственно на нашего согрешившего ветхого человека; доколе он жив в нас, дотоле противится молитве, как вкушению смерти. Падшие духи, зная силу молитвы и ее благотворное действие, стараются всячески отвлечь от нее подвижника, подучая употреблять время, назначенное для молитвы, на другие дела, или же они стараются уничтожить и осквернить ее суетною и греховною рассеянностью, привнося во время ее совершения бесчисленные житейские и греховные помыслы и мечтания».