Многие романы Вулф устроены подобным образом, то есть сцены, персонажи, образы и прочее, которые поначалу могут показаться произвольно выбранными, впоследствии оказываются фрагментами скрытого узора. В день приема миссис Дэллоуэй сцены, происходящие в сознании главных героев, наводят на мысль о значимости накопленного жизненного опыта, показанного лишь фрагментами, а резкие различия между Клариссой Дэллоуэй и Септимусом Смитом, усиленные сопоставлением сцен из их жизни, благодаря раскрытию другой реальности оказываются всего лишь поверхностными. Точно так же в романе «На маяк» два отрезка времени, разделенные интервалом в десять лет и, казалось бы, выбранные наугад, в конечном счете складываются в узор значимых моментов в сознании нескольких персонажей.

Такой подход к прошлому подразумевает роль памяти, ведь момент бытия – это чаще всего «удар кувалдой», «потрясение», смысл которого открывается позже. Решающая роль, которую память играет в моментах бытия Вулф, подчеркивает ее сходство с Вордсвортом, особенно с его акцентом на «эмоциях, вспоминаемых в спокойствии». Часто какой-либо опыт казался Вулф реальным только после того, как она писала о нем; только тогда открывалось его значение. По-видимому, она с ранних лет придавала большое значение рефлексии: «“Вот оно – целое”. Я смотрела на растение с пышными листьями, и вдруг меня осенило, что цветок – это часть земли; он внутри кольца; цветок и земля – одно целое. Эту мысль я отложила на потом, полагая, что она мне еще понадобится». Таким образом, память, которая сама по себе является критерием долговечности момента бытия, имеет неоценимое значение для расширения его масштабов; память – средство, с помощью которого индивид строит собственную личность, к которой привязывает свою жизнь, чтобы в будущем защититься от ударов судьбы. Септимус Смит, например, утратив способность вспоминать прошлое, потерял и волю к жизни.

От «создания сцен», характерного как для мемуаров, так и для художественных произведений Вулф, неотделимо и свойственное ей создание символов. В романе «На маяк» символизм выходит за пределы реальных фигур мистера и миссис Рэмзи, когда к ним приближаются Лили и мистер Бэнкс: «И как ни с того ни с сего выходя из подземки, звонясь у чужих дверей, люди вдруг облекаются странной значительностью и становятся воплощением, символом – так стоящие в сумерках два человека стали вдруг символом брака; муж и жена». В «Зарисовке прошлого» Вулф описывает похожий личный опыт, когда обычный предмет постепенно наделяется символическим значением: «А дерево в темном саду было для меня эмблемой, символом мучительной агонии, до которой ее смертьдовела и его, и нас; всех»7.

Некоторые образы, включающие виды, звуки и запахи, также, по-видимому, проникли в глубины ее психики, обретя символическое значение: разбивающиеся о берег волны; желудь слепого; ореховый запах утесника; крики грачей; цветы на платье матери. Благодаря тому, что эти переживания происходят исключительно на чувственном уровне, они обладают для Вирджинии той непреходящей силой, которая делает их не меньшими моментами бытия, чем те вспышки осознания, которые влекут за собой откровение.