Эту мысль он придушил столь быстро, что едва успел осознать ее. Многолетняя привычка. Он знал слишком много мужчин, убедивших себя, что ненавидят своих жен, но на самом деле не испытывавших к ним даже неприязни. Не всегда по ту сторону забора трава зеленее – так учил Гарви его отец. И уроки, полученные от отца, он никогда не забывал. Отец его был строителем и архитектором, всю жизнь обращался в Голливуде, но так и не заполучил крупного контракта, на котором мог бы разбогатеть. Зато часто бывал на голливудских званых вечерах.

У отца находилось время, чтобы путешествовать вместе с Гарви по горам. И на привалах он рассказывал Гарви о продюсерах, о кинозвездах, о сценаристах – о всех тех, кому приходится тратить больше, чем зарабатывать. О тех, кто создает себе образ, не существующий, возможно, в реальной жизни. «Невозможно быть счастливым, – говаривал Берт Рэнделл, – если думаешь, что жена глупа, зато хороша в постели. Или – что она хорошо смотрится на вечеринках. Нельзя быть счастливым, постоянно думая об этом, потому что думаешь – и сам постепенно начинаешь в это верить. Проклятые города приучают людей верить прессе, но никому не удается жить согласно придуманным писаками грезам».

И это – действительно правда. Грезы могут быть опасны. Лучше обращать свои мысли только на то, что имеешь. А имею я, подумал Гарви, не мало. Хорошая работа, просторный дом, плавательный бассейн…

Но все это еще не оплачено, – сказал чей-то злобный голос в его голове. А на работе ты не можешь позволить себе делать то, чего тебе хотелось бы.

Гарви проигнорировал эту реплику.

В кометном гало есть не только кометы.

Отдельные клубы и сгущения вблизи центра гигантского вихря – этого газового вращающегося океана, уничтожившего в конце концов самого себя, образовав Солнце – сконденсировались в планеты. Пламенный жар новорожденной звезды сорвал газовые оболочки с ближайших планет, превратив их в слитки расплавленного камня и металлов. Планеты, расположенные дальше, остались в своем прежнем виде – гигантские газовые шары. Спустя миллиарды лет человечество назовет их именами своих богов. Но существовали еще и сгущения, расположенные очень далеко от центра вихря.

Одно такое сгущение образовало планету размером с Сатурн, и эта планеты продолжала увеличивать свою массу, собирая окружающее вещество. Лишь свет далеких звезд освещал ее великолепные широкие кольца. Поверхность ее постоянно стрясалась: ядро было страшно раскалено энергией, выделившейся при коллапсе. Гигантская орбита этой планеты была почти перпендикулярна плоскости орбит внутренних планет системы. Полный путь через кометное гало – один оборот вокруг Солнца – занимал у этой планеты сотни тысяч лет.

Иногда вблизи черного гиганта оказывалась бредущая по своему пути комета. И тогда ее могло втянуть в кольцо или протянувшуюся на тысячи миль атмосферу. Иногда чудовищная масса планеты сталкивала комету с орбиты и вышвыривала в межзвездное пространство, где та и исчезала навсегда. А иногда черная планета сталкивала комету внутрь гигантского вихря, в адский огонь внутренней системы.

Двигались они медленно, плывя по устойчивым орбитам – эти мириады комет, выживших при рождении Солнца. Но прохождение черного гиганта делало их орбиты хаотическими. Комета, которую столкнули внутрь системы, может – частично испарившись – вернуться обратно. Но ее снова повернет внутрь этого космического Мальстрема, снова и снова – пока от нее ничего не останется, кроме облака. Облака из камней.

Но многие кометы вообще не возвращаются назад. Никогда.