Свечи в это время были очень дорогими. Деревенские видели их только в церкви. Можно было предположить, что такая роскошь имелась и у аристократов.

Селяне освещали по вечерам дома лучинами. Или жиром, куда опускали веревочки. Первое быстро сгорало, второе воняло и коптило.

По этой причине многие и вовсе предпочитали ложиться спать с наступлением темноты. Тем более что летом день был длинным, все успевали сильно устать.

Зимой день был короток, и спасть столько было попросту сложно, поэтому многие часа в два просыпались, ели, болтали, иногда даже ходили в гости друг к другу, а затем снова ложились и спали уже до утра.

Сев на кровать, Нина Андреевна замерла. Наконец, у нее появилась минутка на себя.

Несмотря на то, как спокойно она приняла переселение, на душе было тревожно. Впрочем, рефлексировать Нина никогда не любила, поэтому быстро отбросила лишние мысли и легла спать.

Сказать, конечно, легко, но она все равно проворочалась полночи, уснув, когда на улице начало светать. Несмотря на это, Нина Андреевна проснулась с первыми лучами солнца. Полежала недолго и встала.

У нее была работа, которую следовало сделать.

Как оказалось, Корвин тоже проснулся. Когда она вышла, он сидел на крыльце и проверял меч. Рядом с ним лежал точильный камень и масляная тряпка.

Увидев Нину, мужчина кивнул, потом взял камень и принялся точить оружие.

Нина Андреевна не стала его отвлекать. Нужно было растопить печь и нагреть воды. К ее удивлению, печь уже была натоплена. Рядом с ней стояла пара ведер, над которыми вился пар.

– Спасибо, – поблагодарила Нина мужчину. Тот буркнул что-то в ответ, а затем отложил камень и принялся с особой методичностью натирать лезвие меча.

Нина не обиделась на такое холодное отношение. Было ясно, что Корвин такой вот человек.

Оставив мужчину заниматься своими делами, Нина Андреевна отправилась доить коров. Те уже встали и выглядели нетерпеливыми, явно желая как можно скорее оказаться на пастбище.

Закончив с утренней дойкой, Нина выпустила коров и быка, убедилась, что они занялись своими делами, а затем направилась к печи. Молоко нужно было прокипятить.

Копаясь с горшком, Нина услышала шум около крыльца. Был слышен чужой голос.

Выпрямившись, она отправилась проверять, кто там пришел.

Завернув за угол, Нина увидела мальчишку лет четырнадцати, в руках которого была крынка.

Мальчик стоял в нескольких шагах от глядящего на него Корвина. Взгляд ребенка был направлен точно на блестящий на солнце меч.

Нина покопалась в памяти и вспомнила, что это был Бредан. Имя, данное молодежью – Щепка. Звали его так потому, что мальчишка был высоким и до невероятности худым.

Услышав ее шаги, мальчик едва не подпрыгнул. На его лице появилось тревожное выражение, которое быстро сменилось узнаванием и облегчением.

– Наинка! – крикнул он. – Ты действительно тут! В деревне все болтают, что ферма теперь твоя. Мамка послала меня с утра за молоком, чтобы я все разузнал. Так это правда?

Да, мальчик едва ли умел хранить секреты.

– Правда, – не стала лгать Нина.

Бредан, услышав ответ, распахнул глаза.

– Ух ты! – выдал он. – А еще мамке интересно, правда ли то, что ты замуж за Вигеля собралась?

– Нет, – ответила Нина, не собираясь что-то скрывать. Учитывая, каким языкастым был Бредан, вскоре все в деревне будут знать то, что она сказала.

– И правильно, – с видом авторитета выдал мальчик и потерял к Нине интерес. Его взгляд снова устремился к мечу.

– Не отвлекай воина от дела. Его сам барон приставил – ферму охранять, – произнесла она чуть пафосно и спросила: – Тебя мать только вопросы задавать послала?