– Какую бумагу? – осторожно спросила она, глядя на Нину ласковым взглядом.

– Ту, в которой сказано, что моя настоящая мать продала меня вам, и с тех пор я числюсь как ваша дворовая, – с готовностью пояснила Нина.

Она сразу заметила, как потемнел взгляд барона. Его лицо стало хмурым и недовольным.

Амира нервно взглянула на их господина.

– О чем ты говоришь, дорогая? – выдавила она с притворным смешком. – Такой бумаги нет.

– Действительно? – Нина Андреевна вздернула брови. – Совсем еще недавно ты махала ею у меня перед носом, заверяя, что я должна выйти замуж за твоего сына и выбора у меня нет, так как я ваша собственность практически с самого рождения.

Амира рассмеялась, всячески делая вид, словно услышала хорошую шутку. Судя по виду барона – смешно ему совершенно не было.

Амира явно это поняла, так как перестала изображать гомерический хохот.

– Я просто пыталась устроить ей лучшую судьбу, – начала она оправдываться. При этом Амира прижимала руки к груди и выглядела так, словно у нее полностью разбито сердце. – Наина глупа и упряма. И…

– Покажи, – приказал барон. Его взгляд не стал мягче после слов женщины.

– Это…

– Покажи, – повторил он снова, прищуриваясь. – Если не сделаешь этого, я прикажу перевернуть тут все.

Амира замешкалась. Она несколько раз посмотрела на Нину, словно пытаясь дать ей понять, что она обязана отозвать свои обвинения.

Когда это не сработало, Амира взглянула на мужа, но тот выглядел так, будто хотел оказаться где-нибудь в другом месте.

Амире стало ясно, что выхода нет.

На нетвердых ногах она добралась до сундука и, порывшись там, достала уже знакомый по воспоминаниям Наины свиток, который затем передала дрожащей рукой барону.

Тот некоторое время еще смотрел на женщину, а затем развязал веревку и развернул пергамент. Его лицо стало еще более недовольным.

Нине хотелось узнать, действительно ли эта бумага давала Амире право собственности или там написано что-то совсем иное, но спрашивать пока не собиралась.

Как бы там ни было, но между ней и бароном была ощутимая социальная разница, которая не позволяла Нине лишний раз разговаривать с ним.

– Где ты это взяла? – спросил, наконец, барон и свернул свиток.

– Я… – взгляд Амиры остановился. Она выглядела так, будто готова рухнуть в обморок. Впрочем, вскоре она отошла и заговорила: – Я не знаю, что там написано! Мне дала эту бумагу ее мать и сказала, что отныне я могу считать ее своей. Я посчитала, что это документ об усыновлении, – ловко вывернулась Амира.

Барон прищурился.

Нина Андреевна была впечатлена тем, как быстро Амире удалось придумать сносное оправдание.

В том, что Амира так яро открещивалась от возможности иметь подобный документ, не было ничего странного. Женщина не была глупа и хорошо осознавала, что сейчас она ступала по очень тонкому льду.

В своей шоке и горе от предательства близких людей настоящая Наина не обратила внимания на одну мелочь, но в отличие от нее Нина сразу вспомнила одну весьма важную вещь.

Иметь земельных или дворовых по закону этого королевства могли исключительно аристократы. Это было их право по рождению.

Если кто-то из простых людей смел посягать на привилегию высшего класса, то это грозило смельчаку только одним – смертной казнью.

8. Глава 7

Молодой барон некоторое время пристально смотрел на Амиру, отчего та едва ли не тряслась. Нине Андреевне было очень интересно, что же там написано в этой бумаге, но спрашивать она не торопилась, ожидая дальнейшего развития событий.

– Как имя женщины, которая тебе дала эту бумагу? – спросил тот, наконец.