Жив Храма Твоего святаго:
Ни в нем сияния драгаго;
Взлилась вода к души за прю;
Се в бездне смерть мне, а не благо!
Глава моя в рассели гор
Уж всеконечно понырнула;
Снисшел в места подземны взор,
Земля заклеп свой где замкнула,
Ввек положивши вереи.
О! Боже, да живот спасется
И наверхи да изнесется;
Да внидут слез к Тебе струи,
Да дух в пучине не стрясется».
Когда вельми душа моя
В страданиях там сих томилась,
То милость, Господи, Твоя
Вовремя в память мне вселилась:
Молитву сам мою Ты внял;
Дошла в Храм к Твоему престолу;
Судеб Твоих по произволу
Ты ону в благости приял;
Возвед меня, не предал долу.
Хранящие ложь, суету,
Пренебрегают благодарность;
За то приимут срамоту
И казнь за лестную коварность.
Но я со гласом похвалы
И в исповедании Богу
Воздам, спасенный, жертву многу,
Котора сердце, не волы,
И весь обет мой без подлогу.
<1752>
Михаил Васильевич Ломоносов
(1711–1765)
Утреннее размышление о Божием величестве
Уже прекрасное светило
Простерло блеск свой по земли
И Божия дела открыло:
Мой дух, с веселием внемли;
Чудяся ясным толь лучам,
Представь, каков Зиждитель сам!
Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к солнцу бренно наше око
Могло, приближившись, воззреть,
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно Океан.
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
Сия ужасная громада
Как искра пред Тобой одна.
О коль пресветлая лампада
Тобою, Боже, возжжена
Для наших повседневных дел,
Что Ты творить нам повелел!
От мрачной ночи свободились
Поля, бугры, моря и лес
И взору нашему открылись,
Исполненны твоих чудес.
Там всякая взывает плоть:
Велик Зиждитель наш Господь!
Светило дневное блистает
Лишь только на поверхность тел;
Но взор Твой в бездну проницает,
Не зная никаких предел.
От светлости Твоих очей
Лиется радость твари всей.
Творец! Покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда творити научи,
И на Твою взирая тварь,
Хвалить Тебя, бессмертный Царь.
1743 (?)
Александр Петрович Сумароков
(1717–1777)
Молитва II[2]
Боже неба и земли,
Жалобу мою внемли,
И спаси меня своей сильною рукою!
Я гоним без оборон
День и ночь от всех сторон,
И душе моей уж нет ни отколь покою.
Стражду, мучуся, стеня;
Все случаи на меня
В жаркой ярости своей устремленны злобно.
Как в оковах человек,
Горько проживая век,
Мучится по всякой час, мучусь я подобно.
Во всегдашних я бедах;
Тако кормщик на водах
Страждет, как уже в корабль грозны волны плещут.
И когда в полудни зрак
Видит лишь единый мрак
И един от молний свет, кои в мраке блещут.
1759
Молитва III
Не терпи, о Боже, власти,
Беззаконных Ты людей,
Кои делают напасти,
Только силою своей!
Сколько злоба возвышенна,
Столько правда устрашенна.
Не на то даны дни века,
Чтоб друг друга нам губить;
Человеку человека,
Творче, Ты велел любить:
Кто как титлами ни славен,
Пред Тобой с последним равен.
Титла громкого содетель
Часто развращенный свет:
Лишь едина добродетель
Преимущество дает:
И она всего дороже,
Защищай ее Ты, Боже!
1759
Молитва IV
К Тебе, о Боже мой! я ныне вопию
И возвещаю днесь Тебе печаль мою!
К Тебе я, помощи лишенный, прибегаю
И только на Тебя надежду полагаю.
Проникни небеса, повсеминутный стон!
Взлетите, жалобы, перед небесный трон.
Создатель мой! к Тебе взвожу и взор и руки:
Воззри и умягчи мои несносны муки!
Грущу и день и ночь, вздыхаю завсегда,
Спокойствия себе не вижу никогда.
Вздыханием моим мучение исчисли!
Рассеян весь мой ум, исчезли ясны мысли,
Минута всякая мне новый боль несет,
Тоска, стесняя грудь, из сердца кровь сосет;