− Да, это опять я, − спокойно ответила Ювэй.

Она снова была в белом, и черная жижа на каменном полу отползала от нее.х

− Расскажи мне, что случилось с Эмили, − попросила Ювэй, присаживаясь рядом на пол.

Тьма рисовала вокруг нее круг, будто пыталась захватить или завершить неведомый узор, но они этого не замечали, потому что принц посмотрел на нее, и в зеленых глазах она заметила слишком много разных чувств. Волнение, удивление, надежда. Все смешивалось в зелени его глаз.

− Ты тоже думаешь, что это я убил ее? – спросил принц.

− Нет. Я уверена, что ты просто не мог, но почему все указывает на тебя?

− Странно, − протянул принц. – Я думал, ты первая будешь подозревать меня.

−В какой-то момент, признаюсь, я подумала, что это возможно,− сообщила Ювэй, − но я уверена, что ты не сделал бы такого. Я видела твои кошмары. Я чувствовала твои эмоции. Я была тобой и точно знаю, что ты не мог так поступить.

Гэримонд молчал.

− Что с ней случилось?− снова спросила Ювэй.

− Ее душу съели. Вот и все.

− А что случилось с тобой? Зачем ты сделал это? Ты сам ведь это сделал?

− Сам…

− Зачем?

− Мне просто хотелось отдохнуть. Я вскрыл стигматы, только чтобы немного подышать свободно…

− Они вернутся вновь?

− Да, быстрее, чем заживут раны.

− Ты мог умереть…

− Значит, такой была бы моя судьба.

− Так нельзя! – воскликнула Ювэй и вскочила.

Белое нечто растеклось по полу, прямо от ее ног, рисуя еще один круг, сплетая черное и белое вокруг них.

− Идем, − сказала она, протягивая ему руку. – Просто пойдем отсюда.

− Это не так просто, − вздохнул Гэримонд.

− Давай хотя бы попробуем, − попросила Ювэй, и он все же дал ей руку и встал, даже шагнул к ней, забывая, что это сон, сжимал ее руку и увлекал в подобие танца под странный перезвон мелких невидимых колокольчиков…

Король еще раз посмотрел на сына, лежащего на кровати, неподвижного и едва живого, перевязанного бинтами до самого подбородка, а потом спускался вниз в затихшей башне к своему адъютанту – в конце концов, именно с ним сын просил советоваться.

− Скажи, − сказал король, подойдя к мужчине в доспехах. − Как ты думаешь, зачем он сделал это с собой? Пытался умереть?

− Это очень странный способ убивать себя, − спокойно ответил Агиман. – Не думаю, Эверен, что он хотел именно этого, но и понять, что это может быть, не могу. Это больно, мучительно и абсолютно бессмысленно.

Король тяжело вздохнул, соглашаясь с мужчиной и в то же время кривясь от сомнений.

− Ты ведь слышал мой разговор с Грэстусом? – спрашивал он.

− Какой из них?

− Все, − тихо прошептал король.

− Разумеется, − кивая, сказал Агиман, даже не пытаясь скрыть свою осведомленность.

Короля она тоже не смутила. Он именно этого и желал от своего адъютанта и друга.

− Что если избавился от стигмат? – спросил король. − Он мог ее убить?

− Мне ответить разумом или сердцем? – спросил Агиман.

− И тем, и тем…

− Все против него, и я готов поверить, что это он, но он сын своей матери. Он похож на нее. Разве у нее не было дурного характера? Разве не казалось, что она способна натворить глупостей? Я всю жизнь именно их от нее ждал, но она была самым добрым человеком, несмотря на свою импульсивность. Он не мог.

− А кошмары Грэстуса?

Агиман пожал плечами.

− Они враги. Не знаю почему, но именно враги с самого рождения, а быть может, со времен мироздания…

− Ненавижу, когда ты так говоришь, словно эльф, − вздохнул король.

Агиман снова лишь плечами пожал, не имея иной правды.

Камень треснул прямо у него на глазах.

− Проклятье, − ругался он, пытаясь избавиться от цепей, а те словно сильнее стягивали тело от каждого движения. – Ну, Глен, оторву я тебе уши, когда выберусь. Все оторву…