Отчего-то взгляд мой соскальзывает на императора. Встречается с его потемневшими глазами. Глубокую синеву рассекает вертикальный зрачок. Дракон в жадном ожидании.

Смущаюсь и торопливо отвожу глаза. Как назло метка пульсирует особенно остро и все еще на обеих руках. Я уговариваю себя потерпеть. Совсем немного осталось.

Лепестки под ногами, свет вокруг, высокий торжественный голос жреца и пронзительные взгляды двух сильнейших драконов — все сливается для меня в одно ослепительное яркое мгновение.

В завершении, верховный жрец в длинных белоснежных одеждах, расшитых символами судьбы, поднимает руки, и в воздухе вспыхивают золотые знаки — древние руны брачного обета. Его голос звучит мерно и гулко, как колокол:

— Клянетесь ли вы идти вместе сквозь тьму и свет?

Я смотрю в глаза любимого, но знакомая теплая зелень вдруг проглядывает резкой сапфировой синевой глаз императора, когда я робко отвечаю: Да.

Не успеваю ахнуть, как Стейн перехватывает оба моих запястья своими руками и властно привлекает к себе.

— Жена моя… Наконец-то, — жадным поцелуем накрывает он мои губы.

И мне уже не кажется странным, что метка все еще отзывается тягучим горячим покалыванием на обеих руках. Я растворяюсь в поцелуе моего мужа.

14. Глава 14. Метка

Я не вижу, как жрец опускает руки, но когда золотые руны, вспыхнувшие в воздухе, начинают медленно кружиться вокруг нас, словно огненные мотыльки, я замечаю.

Последние слова обета еще вибрируют в пространстве, и я чувствую, как что-то внутри меня отзывается на них — глубже, чем сердце, глубже, чем душа.

Что-то настолько потаенное и внутреннее. Сама моя суть тянется к моему дракону, чтобы стать связанной с ним навечно.

— Клянусь, — четко и уверенно произносит Стейн и его глаза вспыхивают радостью.

— Клянусь, — мой голос звучит тихо, но его все равно хорошо слышно, звонкое эхо отражается от высоких сводов.

Жрец берет наши руки и соединяет их над алтарем. Кристаллы над нами вспыхивают ослепительным светом, и я чувствую, как между нашими ладонями рождается тепло — сперва легкое, как прикосновение солнечного луча, а затем все более интенсивное, почти жгучее.

— Пусть души и жизни ваши отныне будут связаны не только словом, но и печатью вечности, — провозглашает жрец, и внезапно золотые руны сжимаются в единую пульсирующую точку между нашими руками.

И тогда Стейн снова целует меня. Жадно выпивает вдох. На его лице горит настоящий восторг. Я отвечаю робкой улыбкой.

Боги, как же я его люблю!

Когда его губы касаются моих, мир взрывается светом. Драконья магия очень сильна. Самая могущественная магия нашего мира. И она приняла меня. Заключила в свой яркий защитный кокон. Мы связали свои жизни и судьбы в одну неразрывную нить.

Я чувствую, как магия обета пронизывает нас насквозь — будто тысячи искр пробегают по коже, сливаясь в единый поток. Вдоль моей руки, от запястья до локтя, расцветает узор — словно тончайшие золотые нити судьбы вплетаются под кожу, образуя изящный мерцающий вензель.

Брачная метка. Она теплая, живая, и когда я касаюсь ее пальцами, то ощущаю в ответ легкую волну его эмоций — его трепет, его восторг, его любовь. Моего любимого…

Стейн тоже смотрит на свою метку — такую же, как у меня, но с иным рисунком, будто две половинки одного целого. Когда наши запястья соприкасаются, узоры вспыхивают ярче, и в воздухе снова появляются золотые искры.

— Теперь мы — одно, Ролана, — шепчет он, прижимая мою руку к своему сердцу.

— Еще не все. Ты снова забыл о самой главной части, — раздается сбоку раскатистый низкий голос императора.