– Во сколько… Вряд ли я могу так точно вспомнить, – задумчиво произнес хозяин усадьбы. – Хотя нет, постой! Как раз в это время часы пробили одиннадцать часов.

Гуров с Кривобоковым быстро переглянулись, после чего Лев пресек все разговоры:

– Я считаю, что сейчас не время говорить о нашем приключении. Обед стынет! Давайте поедим, а потом уже продолжим это обсуждение.

В зал вошла Таня, которая несла супницу с горячим супом. Она начала разливать его по тарелкам. Гуров принял свою тарелку, взял ложку, но к еде приступать не спешил. И лишь когда все Кувшиновы начали есть, он тоже отправил в рот первую ложку. Искоса взглянув на Кривобокова, он заметил, что тот поступил точно так же, и подумал: «Понятно. Ему, как и мне, не хочется оказаться отравленным. А сделать это может прежде всего кухарка. Но вряд ли она станет травить всех, кто здесь находится…»

После обеда, когда Татьяна принесла самовар и начали пить чай, он произнес:

– Ну, вот теперь можно вернуться к вопросу о нашем с Павлом приключении. Меня интересует, где находились остальные обитатели усадьбы в период с половины одиннадцатого до одиннадцати часов. С Константином Геннадьевичем мы этот вопрос выяснили. Теперь мне хотелось бы задать его Ирине Валерьевне.

– Мне? – спросила хозяйка дома с брезгливым выражением лица. – Я не помню… Кажется, сидела в библиотеке, читала какой-то современный роман…

– Да нет, мам, какой роман! – воскликнула Ксения. – Может, ты и думала почитать роман, но я видела тебя в гостиной, ты смотрела по телику какой-то детектив.

– И вовсе не по телику, а запись на диске, – живо возразила Ирина Валерьевна. – И не «какой-то детектив», а Агату Кристи, «Десять негритят». Обожаю эту вещь! Столько психологии! Такое знание людей!

– А вы не помните, сколько времени было, когда вы закончили смотреть эту замечательную вещь? – спросил Гуров.

– Нет, конечно, я не смотрела на часы, – ответила хозяйка.

– А вы, Ксения, не помните, когда видели мать в гостиной?

– Ну, точно не скажу… – задумалась девушка. – Я, собственно, спустилась в столовую, чтобы налить себе стакан сока, потом снова поднялась к себе. Как раз в это время начали бить часы у отца в кабинете. Сколько же они пробили?

– Да одиннадцать они и пробили! – внезапно раздался голос Татьяны. Оказалось, что она успела вновь вернуться в столовую, чтобы забрать грязную посуду, но остановилась в дверях, слушая разговор. – Я как раз Константину Геннадьевичу чай понесла. И когда поднималась, видела, как ты проходила через холл – наверное, в столовую шла. Точно, одиннадцать было.

– Ну вот, значит, в это время мама смотрела «Негритят», – заключила Ксения. – Помнится, я еще взглянула на экран. Действие только начиналось, погиб первый приговоренный. То есть маме оставалось смотреть еще полтора часа.

– А вы что делали у себя вместе со стаканом сока? – спросил Гуров.

– О, я пела! – ответила Ксения. – Поставила Нюшу, потом Валерию и пела караоке. Я люблю это занятие.

– Да, я могу подтвердить, – заявила Лена. – Мы с Виталием были у себя, а комната Ксении рядом, и я хорошо слышала, как она пела.

– Слышали именно ее, а не Валерию? – уточнил Гуров.

– Ну да. Это же караоке, спутать тут трудно. И потом, довольно громко было.

– Итак, мы выяснили, чем занимались почти все. А вы с мужем где были? У себя? – повернулся он к Насте.

– Мы сидели у себя в комнате, – ответила девушка.

– И что делали?

– Да дурачились! – вмешался Саенко. – Я играл на гребенке, на стульях, Настя танцевала…

– Но подтвердить это, наверное, никто не может?