Я знаю о своих друзьях не меньше, чем мать и Конор знают о Ди Кее, а даже значительно больше. И вообще, откуда мать знает о том, что они были здесь? Ну конечно, чёрт возьми. Дилан! Сдавать меня вошло в его привычку?

Выстреливаю взглядом в Дилана, но он не смотрит на меня. Сидит в расслабленной позе, покручивая между пальцами вилку, его взгляд прикован к ней.

Не желая больше говорить ни с кем из них, разворачиваюсь на пятках и стремительно ухожу.

– Спокойной ночи, Мэдисон, – слышу голос Дилана, когда покидаю столовую.

Мне хочется ответить какой-нибудь пакостью, но, вероятно, мне прилетит нагоняй и за это, поэтому прикусываю язык.

В голове только одна мысль – месть. Этот парень отчего-то решил меня извести. Что ж... Тогда я – изведу его. Изведу настолько, что он покинет этот дом значительно быстрее!

***

Я меряю шагами комнату не в силах успокоиться и совладать с приступом гнева. Распахиваю окно, впуская в комнату немного остужающей ночной прохлады, но это не помогает. Хочется вновь ворваться в комнату Дилана, чтобы бросить ему в лицо всё то, что о нём думаю. Но я боюсь к нему врываться...

Этот  парень делает только то, что хочет делать. Причём каждый его шаг лишён логики. Сначала он целует меня на чердаке. Зачем? Чего он хотел добиться? Напугать? Или он целовал меня в отместку, потому что я целовалась с Джоном? И если первый поцелуй вызывает кучу вопросов, то второй, в его комнате, так вообще не вписывается ни в какие рамки. Он унижает меня, указывает на дверь, а потом вновь целует. Дилан поцеловал меня дважды за очень маленький промежуток времени. Я ещё от первого не отошла, а он набросился на меня вновь. Почему, чёрт возьми?

А потом этот его глупый прыжок в бассейн. Можно было бы предположить, что он приревновал меня к Джону, но это же не может быть так. Или может?

От негодования хочется топать ногами и стонать. Но его комната слишком близко, и велика вероятность, что он услышит, а я не хочу показывать хоть какую-то реакцию на его поступки. Всё-таки заставляю себя остановиться и залезаю на кровать с ногами. Скрещиваю их как йог, стараясь расслабиться. Задумываюсь.

Если хотя бы на секунду предположить, что Дилан ревнует, то тогда я могла бы и дальше провоцировать его ревность. Например, использовать в этом Джона, хотя это очень эгоистично и неправильно. Однако иногда можно побыть эгоисткой, верно? Ещё мне нужно выяснить, зачем он всё-таки приехал. А значит, я глаз с него не спущу. Стану его тенью, буду ходить по пятам, но выясню, что он здесь делает. А он явно что-то делает...

В голове всплывает картинка собственного побега из дома прошлой ночью. Дилан был в гостиной, когда застукал меня. Что он там делал? Посреди ночи, в кромешной темноте... Ни за что не поверю, что заблудился в поисках туалета или кухни. Дилан перемещается по дому так, словно знает каждый его угол. И это тоже странно.

На моих губах возникает довольная ухмылка. Тело наконец расслабляется, гнев отступает, и ему на смену вдруг резко приходит усталость. Я не спала прошлой ночью, удалось урвать всего несколько часов утром, и сейчас чувствую себя совершенно разбито. Подавляю зевок, сползая с кровати. В комнате достаточно душно, и я оставляю окно открытым. А вот дверь – запираю. Так, на всякий случай.

Выключаю свет, устраиваюсь на кровати, и веки сразу опускаются. Голова начинает кружиться. Это  мешает мне уснуть. Переворачиваюсь набок, головокружение немного отступает. Распахиваю глаза и смотрю на открытое окно. Мне начинает казаться, что за ним скользит какая-то тень. Но это же второй этаж. Этого просто не может быть.