Он чуть не утопил меня сегодня. Точнее, хотел напугать, что утопит, а потом лапал. Это раздражает и будоражит одновременно. Я не понимаю, что у него на уме, и борюсь сама с собой, желая или узнать это, или просто не обращать внимания. Побеждает желание узнать. Почти побеждает. В любом случае голос разума звучит всё тише и слабее.

Дилан зачем-то приехал сюда. И до сих пор никому не объясняет, зачем. И не думаю, что он прозябает здесь бесцельно или потому что соскучился по отцу. Они же почти не разговаривают. И ведут себя словно чужие.

Ковыряю вилкой по тарелке, наблюдая за Конором. Он что-то негромко говорит моей матери, но я обычно не прислушиваюсь к их разговорам, потому что они всегда о работе или о том, куда поехать на выходные, или, например, в каком ресторане отметить очередную годовщину. Новая машина соседей, слишком вульгарное платье подруги или очень дорогое колье, которое подарил ей муж – вот, что обычно беспокоит мою мать. Ну и, конечно, собственная персона её тоже беспокоит. Покупка очередного абонемента в спа или поход к массажисту. Мама себя очень любит, а Конор делает вид, что любит её ещё сильнее. Во всяком случае, мне так кажется.

Конор наполняет бокалы вином. Потом замечает мой взгляд и подмигивает. Жестом предлагает Дилану выпить, но тот отказывается, демонстрируя стакан с водой. Я смотрю на свой стакан с соком. Ни есть, ни пить мне не хочется. Так же, как и находиться за этим столом. Вечные придирки матери, Конор, который старательно изображает порядочного отца семейства, а теперь ещё и Дилан – всё это раздражает.

– Ты плохо себя чувствуешь, Мэдисон? – спрашивает мама, но в её голосе нет заботы, скорее, упрёк.

– Да, – хрипло говорю я, – да, у меня немного болит голова. Я, пожалуй, пойду в свою комнату, ладно?

Она смотрит на нетронутую еду на моей тарелке, поджав губы. Я подхватываю кусок рыбы, тщательно его пережёвываю и запиваю глоточком сока. Выдавливаю улыбку и смотрю на мать с иронией. Вот, я поела, что дальше?

– Хорошо, иди, – сдаётся она. – Только на этот раз без ночных вылазок, – бросает небрежно, но в её взгляде читается предупреждение.

– Хорошо, обещаю, – цежу сквозь плотно сжатые зубы.

Поднимаюсь со стула, и против воли мой взгляд скользит по лицу Дилана. Это он во всём виноват. Он подставил меня, и теперь до скончания века мама будет попрекать, уничтожая своим презрением, а заодно и хаять моих друзей.

– Кстати, Мэди, – вдруг спохватывается она. – Твои друзья сегодня были у нас?

Я коротко киваю. Что здесь такого? Хлоя появляется у меня время от времени, да и Зак с Джоном бывали в этом доме, неужели мать может запретить мне приглашать их?

– Я не хочу, чтобы они здесь появлялись, – говорит она властно, и у меня подкашиваются колени.

– Почему? – восклицаю возмущённо.

– Я не доверяю им, Мэди. Родители Хлои едва сводят концы с концами. От Зака воняет травкой, – мать морщится, словно укусила лимон. – А Джон... – она делает паузу, – он же влюблён в тебя, верно?

Вероятно, я краснею до кончиков ушей, потому что лицо моё пылает.

– Он не... – начинаю мямлить.

– В общем, этот Джон не тот, кто тебе нужен, – обрывает меня мать. – А остальные могут что-нибудь украсть.

– Боже, мам... – закатываю глаза и перевожу взгляд на Конора, ища у него поддержки.

Очень часто он бывает на моей стороне, но не сегодня.

– Барбара права, Мэди, – говорит он миролюбиво. – Что ты знаешь об этих ребятах?

И это говорит бывший преступник, отец хулигана, который теперь тоже проживает в нашем доме...

Они все меня бесят...