– Я… ничего не вижу! – взвизгнула я, нелепо размахивая руками.

Что-то с грохотом полетело на пол; я вскрикнула, больно треснувшись коленом – вероятно, о ножку стола. Чья-то рука мягко обхватила меня за плечи, потянула вперед, наклонила. Звук льющейся воды заглушил обеспокоенные голоса вокруг. В глаза плеснула влага. Еще и еще. Кто-то уверенно, но осторожно обмывал мне лицо, и боль постепенно отступала. Мысли прояснились.

«Ну, конечно! – завертелось в голове. – Надо же быть такой идиоткой – сунуть в глаза пальцы, измазанные соком чили! Кажется, у меня теперь все шансы стать ходячим школьным анекдотом. Вот блин!»

Под нос сунулось чистое кухонное полотенце. Мне помогли осторожно промокнуть лицо. Проморгавшись, я увидела прямо перед собой глаза Дэвида: светлый глядел виновато, в черном плескалась угрюмая тревога. Вот кто был мой загадочный спаситель!

– Спасибо, – всхлипнула я, пытаясь улыбнуться.

Хорошо, рожа у меня тогда была, наверное, как обваренная, от перца: никто не заметил, что я покраснела. «Подумать только, – сказала я про себя, – Монстрик касался моего лица! И его руки были такими… легкими и даже… нежными? Бли-ин, есть от чего впасть в ступор».

– Чили, с тобой все в порядке? – Я сообразила, что передо мной ломает руки перепуганная учительница.

Вдруг запахло горелым.

– О боже, фарш!

Дэвид метнулся к плите, но было уже поздно. Основной ингредиент чили кон карне превратился в вонючие угольки.

Обычно, приготовив программное блюдо, мы рассаживались за столами и ели собственную стряпню. Стоит ли говорить, что моими стараниями нам с Монстриком досталась фасоль с таком. Впрочем, Дэвид уплел ее и нарезанные мной овощи с завидным аппетитом.

Последние десять минут урока отводились на мытье посуды и уборку кухни. Эта почетная обязанность обычно возлагалась на Гольфиста. Вот и сегодня всех словно ветром из класса выдуло, и Дэвид принялся безропотно собирать со столов тарелки с остатками еды.

– Давай помогу. – Я схватила у него с подноса почти полную тарелку и вывалила содержимое в мусорное ведро.

Надо же было отплатить человеку добром за добро. Человек, однако, совсем не выглядел довольным моей помощью. Злобно зыркнув на меня черным глазом, Монстрик тряхнул головой и загородил грязную посуду своей тщедушной тушкой. Наверное, забоялся, что я снова что-нибудь раскокаю или «Фейри» себе в лицо плесну.

Я взяла кухонное полотенце:

– Ну хорошо, я только вытирать буду.

Дэвид снова затряс челкой. «Ну и ладно, – подумала я, – очень надо. Было бы предложено. Может, стоит попроситься перевестись на ИЗО, пока не поздно? Все-таки кулинария – явно не мое».

Уже в кабинете химии я обнаружила, что забыла на кухне пенал: делала пометки карандашом в рецепте, да и оставила на столе. Пришлось тащиться за ним обратно.

Когда я открыла дверь, сначала мне показалось, что внутри никого нет. Гора грязной посуды исчезла, столы были вытерты.

Мой собранный и застегнутый пенал одиноко лежал там, где я его оставила.

Я сделала шаг к нему – и замерла. Дэвида скрывала плита, поэтому я сразу его не заметила. Картина, которая мне открылась, врезалась в память как что-то невероятное и дикое, нечто нереальное. Монстрик стоял на коленях перед мусорным ведром. Одна его ладонь была полна остывшего чили кон карне. Он торопливо приникал ртом к красно-коричневой массе, горло судорожно сжималось с каждым глотком. Парень ел быстро и жадно, как собака, которая боится, что у нее отнимут кость.

Внутри у меня что-то перевернулось, я ощутила тошноту. Стараясь не дышать, я бесшумно отступила назад. Попятилась, наткнулась спиной на дверь и так же беззвучно вышла в коридор. Тут ноги подкосились, и я привалилась к приятно прохладной и твердой стене.