— И бабушку ничуть не жалко?

— Жалко, конечно, — раскаянно призналась Бэлла. — Если б не она, я бы в детдоме осталась. — И тут же оправдалась: — Но я ж сказала. Пробовала — не получается. А так бы я, наверное, хотела. Ну-у, измениться.

— Врёшь, — засомневался Дымов.

— Да правда! — возмущённо воскликнула Бэлла, и он предложил:

— Ну так и возвращайся тогда домой. Попросишь у бабушки прощения.

— Я? — она вытаращилась изумлённо. — Я-то почему?

— А-а, понял, — сочувственно протянул Дымов, повёл рукой. — Так ты ждёшь, когда бабушка тебя сама искать начнёт. Прибежит, пообещает: «Внученька, я тебе больше слова против не скажу, только возвращайся». Вот тогда ты и вернёшься и опять с чистой совестью дурака валять будешь. Да?

— Нет! — выкрикнула Бэлла сердито, с грохотом поставила на стол чашку кофе, а может даже специально ею стукнула, потом судорожно втянула воздух, повторила уже гораздо тише чуть дрогнувшим голосом: — Нет.

Дымов тоже отодвинул свою чашку, только без лишних шумовых эффектов.

— Так, ладно. Доедай давай, — распорядился, — и отвезу тебя домой.

Но Бэлла только насупилась сильнее, заявила:

— Я не поеду.

— Прекрати уже.

— Я сказала, не поеду, — убеждённо повторила она, точнее, опять выкрикнула. — И доедать не буду. — Матюгнувшись, подскочила со стула. — Я…

Она метнула быстрый взгляд в сторону выхода, но шагнуть в его сторону так и не успела.

— Стоять! — рявкнул Дымов, приказал: — А ну сядь на место. Быстро.

Всё-таки с людьми он умел, со всякими, иначе ничего и не добился бы. И с командой разозлённых работяг приходилось справляться, и слушались, даже те, кто старше. А тут всего лишь девчонка-малолетка, едва повзрослевший ребёнок. Так что на неё тоже подействовало — даже хорохориться как обычно не стала, угрожать, материться, размахивать кулаками.

Растерянно моргнула, плюхнулась опять на стул. Не то, чтобы испугалась, скорее где-то на подсознательном уровне признала его авторитет, или даже доверилась.

Ну реально же деточка, которой и на самом деле хочется быть правильной, нежной и маленькой, слушаться маму. Ну, то есть бабушку. И чтобы та в ответ любила, гордилась и радовалась. Поэтому Дымов и не стал больше орать, громко выдохнул, окончательно решаясь, произнёс:

— Хорошо. Хочешь, так оставайся пока здесь, а там посмотрим. Останешься?

Бэлла отвела взгляд, сжала губы, потом всё-таки выдавила чуть слышно:

— Ну-у ладно.

Как будто это он об одолжении просил. Так и тянуло закатить глаза, нервно рассмеяться.

Ну и идиот же ты, Дымов. Сам-то понял, на что подписался?

Он ещё собирался про детдом спросить, но тут в столовой появился Игорь, поздоровался, доложил, остановившись в нескольких шагах от стола:

— Игнат Алексеевич, я машину из сервиса пригнал. Вы сегодня как? Сами поедете или мне вас везти? Юля рассказала, что вчера случилось. Давайте и правда я вас какое-то время повожу.

Обращался к нему, а сам с оценивающим любопытством, как на неведомую зверушку, посматривая на Бэллу. Та отвечала ему чуть пренебрежительным и всё же немного насторожённым взглядом.

Дымов задумался.

— Слушай, ну я ведь сейчас в офис собираюсь. Что там со мной случится? — Но потом решил изменить планы. — Хотя ладно, поехали. Заодно позвоню по дороге. А потом посмотрим. — И поинтересовался: — Ты сам-то уже позавтракал?

— Само собой, — отчитался Игорь.

— Ну тогда и я минут через десять буду готов, — произнёс Дымов.

— Понял, — вывел Игорь и удалился, а Дымов глянул на Бэллу.

Та пряталась за чашкой, сидела выставив её перед лицом, прикасаясь губами к краю и делала вид, что пила, внимательно вглядываясь в поверхность кофе, но иногда украдкой косилась на Дымова и кривила уголки рта.