Я дал приказ главному инженеру отчитаться. Даже в такой обстановке я старался сохранять невозмутимость духа.

– Капитан, левый борт корабля потерпел столкновение с неопознанным существом. Андрей Иванович, мне кажется…

– Отставить рассуждения, инженер. Как ликвидировать последствия столкновения?

– Капитан, вытащить это создание будет достаточно легко, но я не советую этого делать.

– Почему это?

– Пока этот змей выполняет роль пули, застрявшей в теле человека при ранении. Он очень плотно сидит в борту, и не даёт воздуху выходить. Безопасно извлечь его будет можно только на ближайшей станции.

– Я понял тебя. Почему ты назвал его змеем?

– Капитан, он словно сошёл со страниц детских сказок. Разве мама не рассказывала вам страшные истории о космических змеях, которые охотятся на одинокие корабли?

Здесь в моей памяти начали всплывать воспоминания об этих змеях и, действительно, существо, попавшее в наш борт, очень сильно его напоминало.

– Возникла ещё одна проблема, капитан. При попадании, змей повредил наш основной двигатель, а починка его в таких условиях невозможна. Кажется, мы пропали. Никакие другие корабли не удаляются так далеко от Млечного пути, как мы.

– Есть ли у нас какие-то средства к спасению, если звать на помощь бесполезно?

– Капитан, вы посчитаете меня безумцем.

– Отвечай!

– Как вы знаете, цель нашей экспедиции – основать новую научную базу на Арктуре-124, так? Предполагается, что станция будет получать энергию от автономного ядерного реактора. Мы с ребятами можем собрать ядерный двигатель из остатков ионного и запчастей от реактора. Нужен лишь ваш приказ.

– Но змей повредил внешний корпус, а значит вся система вентиляции теперь не работает. Как двигатель будет охлаждаться?

– Об этом не беспокойтесь, у ядерных двигателей собственная система охлаждения, она не завязана на выводе энергии за борт.

– Это же допотопные технологии, инженер! Вы уверены, что у нас получится?

– Технология стара, зато надёжна. К тому же, это – наш единственный выход

– Раз так, приказываю действовать.

– Есть!

В ту же секунду в отсеке закипела работа. Бесконечные посыльные бегали из трюма сюда, принося части ядерного реактора – нашей последней надежды. Спустя пару часов я увидел на месте прежнего ионного ядерный двигатель. Конструкция, мягко говоря, выглядела архаично и сомнительно, но я всё равно восхитился опытом наших инженеров, которые не растерялись, а сделали всё, что было в их силах.

Наконец, я дал отмашку и двигатель был запущен. Загорелась зелёная лампочка, а в воздухе запахло какой-то гарью. Змею это не понравилось, он начал, шипя, извиваться и изгибаться. Я приказал не обращать на него внимания и продолжать наблюдать за работой двигателя.

До сих пор всё, что происходило сразу после этого, мне вспоминается как что-то, случившееся во сне. Двигатель каким-то чудом не сломался, и мы без особых проблем долетели до «Малых Псов-3», ближайшей космической базы. Представляю себе, как удивились работники базы, когда самый знаменитый корабль Космофлота прибыл к ним на станцию с извивающимся космическим змеем, торчащим из борта, и функционирующим ядерным двигателем. Пока нас чинили, я направил рапорт в Космофлот, получил ответ не выходить из дока. Вскоре к нам прибыл представитель командования, а за ним подтянулись и журналисты.

У меня спрашивали: «Как вам удалось спастись? В чём секрет чудесного спасения?» Каждый раз я говорил репортёрам, что моей заслуги в спасении экипажа «Авроры» нет, и что настоящие герои – это инженеры, сумевшие из подручных материалов собрать двигатель. Несмотря на это, почему-то легендой космических полётов стал я, а не главный инженер, чью идею я поначалу отверг. История не узнала его имени, и, к своему стыду, его я тоже не помню. До самого выхода на пенсию он работал со мной, и при каждой встрече мне становилось немного стыдно, за то, что я «украл» его славу.