Остальные четверо были люди, как люди. Мне кажется, что они даже в некотором роде наслаждались этими строительными командировками – работа на свежем воздухе, на природе, пища с костра, купание в водоемах по теплу, замечательный загар… И не скрипит никто, опять же – вынеси да вынеси мусор. Домой возвращались отдохнувшие от семейных забот, соскученные по женам, при деньгах – с ними рассчитывались не за месяц, а по факту исполнения заказа. Умудрялись собрать подарки – сельские продукты, грибы, ягоды. Так что проблемы намечались только с Потапычем. Рогозовские словечки практически уже и не воспринимались разумом, автоматически им отсеивались и отметались, вычленяя из его речи только сам, собственно, ее смысл.

Следующий день мужики слаженно работали. Трал подвез маленький экскаватор и тот готовил яму для септика, рыл траншею для водопровода, а бригада сбивала каркас опалубки для ленточного фундамента мелкого заглубления. К вечеру должен был подъехать миксер и залить бетон. Еще вчера мы с Марком спланировали порядок работ, и я оказалась свободна на целый день. Подумала и занялась стиркой. Отыскав в сарайке круглое жестяное корыто, наполнила его горячей водой со стиральным порошком и замочила Ванино белье.

Мера эта была вынужденной - всю эту ночь я проспала в обнимку с его нижней рубашкой, уткнувшись в нее носом и это было неправильно. Я просто представила себе ситуацию, когда уже все из нее вынюхаю, и настанет очередь подштанников, а потом и портянок, чего доброго. И это было уже совсем не смешно – такое состояние отчаянья и жуткое чувство потери культивировать в себе было просто нельзя. Я отлично понимала это, но замочить белье себя буквально заставила.

Баба Маня посоветовала еще и прокипятить его – выварить.

- И с отбеливателем каким, а то так не отстирается – сильно заношено.

Только мы собрались обедать, взглянуть на стройку подъехал глава местной администрации. Низенький крепкий мужчина с властным выражением лица и серьезным взглядом собрал мужиков, провел инструктаж по пожаробезопасности, попросил понимания, примирив этим с собой и уехал – нормальный дядька. Общался с ним Марк, отбиваться именем Беркутова Владимира Борисовича не пришлось. Да и, скорее всего, он был в курсе кто заказчик и он же - владелец участка.

Дальше визит нам с бабой Маней нанес отец Василий – весьма и весьма интересный внешне мужчина лет шестидесяти с короткой стрижкой и аккуратной бородкой. Когда на асфальте остановилась L-200 серебристого цвета, хозяйка объяснила мне кто именно идет к нам по участку в джинсах и тонкой ветровке.

Мы познакомились, я рассказала о причине, по которой нахожусь здесь, показала фото проекта в телефоне. Само собой, мы поговорили и о рухнувшей церкви. Оказывается, он долго бодался с военными против подрыва боеприпасов в такой близости к селу. И почти добился решения о переносе полигона. А еще были планы на реставрацию, финансирования которой он добивался из федерального бюджета для памятника архитектуры 17 века. Я искренне сочувствовала ему, потому что, похоже, он был по-настоящему расстроен крушением храма. Потом баба Маня без разговоров накидала ему щей с кроличьим мясом – к визиту мы не готовились и красный борщ не сварили.

Надо отдать должное отцу Василию - он поинтересовался ее нуждами, вручил пачку толстых восковых свечей и маленькую, очень вкусно пахнущую коробочку, которую привез из недавнего паломничества по христианским святыням Греции. Металлическая крышечка была иконой с изображением Богоматери, а внутри нашлись благоухающие розовые шарики и две ампулы с пахучими маслами. Потом он пригласил нас с бабушкой на воскресную службу в соседнее село. Настоятельно советовал, но категорически не настаивал – приятный мужчина. Когда он уехал, баба Маня спросила меня: