Однажды в первом классе я подарила господину Гроссмайеру открытку на день рождения, которую сделала сама. Не то чтобы мне хотелось, но пришлось, потому что в нашей семье была традиция на важные праздники дарить подарки, сделанные собственными руками. Мама говорила, что это очень важно, ведь мы вкладываем в такие вещи душу, проявляя настоящую заботу и внимание о человеке.

Поскольку день рождения господина Гроссмайера почему-то было решено отмечать у нас дома, нужно было что-то подарить. Краснея от неловкости, так как я всегда боялась его устрашающе грозного вида, я вручила ему открытку с маленькими вырезанными из цветной бумаги цветочками, наклеенными на оборот. Он лишь небрежно оглядел моё творение и, прочитав мои поздравления, нацарапанные с ошибками кривым детским почерком, заявил, что со мной срочно нужно больше заниматься, иначе я выросту неграмотной дурой. Сказав это, он вернул мне открытку назад. Мне тогда было всего шесть лет! В тот момент я не смогла подавить свой детский гнев. Стоя прямо перед ним, я разорвала открытку на мелкие кусочки и швырнула ему в лицо на глазах у моих шокированных родителей и сестры.

Но ненавидела я его не только из-за этого происшествия. Моя неприязнь имеет куда более глубокие корни, хоть тогда, будучи ребёнком, я не осознавала до конца, почему испытывала столь сильное отвращение к этому человеку.

Господин Гроссмайер был воплощением зла для меня. Мне казалось, он разрушает нашу семью, поэтому я бунтовала как могла, прикладывая максимум усилий для того, чтобы извести его. Но это было не так-то просто. Чаще всего мои труды не приносили положительного результата. Ребёнку выстоять против такого монстра было просто невозможно. При любом удобном случае он унижал меня. Когда я находилась в комнате, он всегда говорил обо мне в третьем лице, как будто меня нет, вечно критикуя мой неопрятный вид и спущенные колготки. Страшно сердясь, я надувала губы и убегала к себе в комнату, прежде чем предательские слёзы от нанесённой обиды начинали катиться по моим щекам. Я была слишком гордой, чтобы позволить врагу заметить, что он одержал надо мной верх. Но, хотя господин Гроссмайер и страшный брюзга, для него всё же существует человек, рядом с которым он преображается, – это Карина. Стоит ей оказаться поблизости, он делается улыбчивым и приветливым, вежливым и обходительным. Его заносчивость и надменность испаряются, и он превращается в прекрасного принца. Эта его способность менять лица всегда бесила меня в нём больше всего. За маской лицемерия Карина никогда не замечала, насколько этот человек испорчен. В итоге я раз за разом остаюсь со своим негодованием и возмущением в одиночестве.

Когда умерли наши родители, господин Гроссмайер, несомненно, очень помог нам, но я так и не смогла смириться с тем, что он активно принимает участие в нашей с сестрой судьбе. Он часто навещает Карину и помогает нам деньгами. Подробностей я не знаю и знать не хочу. Мне невыносима мысль, что мы зависим от него, поэтому я избегаю разговоров о нём и его самого тоже.

Всякий раз, как он наведывается к нам домой, я сбегаю, и моя неумолимость с годами не уменьшилась. Робкие попытки Карины заступаться за господина Гроссмайера никогда не срабатывали, хоть ситуация явно не на моей стороне.

К счастью, когда Карине исполнилось двадцать восемь лет, у нее наконец-то появился мужчина. Я вздохнула с облегчением, предположив, что их общение с господином Гроссмайером сойдёт на нет.

Петер, парень Карины, мне с первых минут пришёлся по душе, и я думала, что вот пришло оно, долгожданное счастье, когда все будут довольны. Но как-то раз, возвращаясь из гимназии и открыв дверь в квартиру, я увидела господина Гроссмайера, прижимающего Карину к стене. Моя сестра сконфузилась от неловкости, начала что-то лепетать и оправдываться, а он даже и не подумал отстраниться ради приличия. Он смерил меня презрительным ледяным взглядом, словно насекомое, и процедил раздражённо: