Это я изменилась, и не было шанса вернуться обратно, а Томас не желал принимать никаких изменений, в его личном измерении все было создано раз и навсегда, и коррективы не предусматривались.

– Тогда зачем идешь с ним встречаться? – нахмурилась Мари, тормозя перед светофором.

– Мы расстались как-то… неправильно, – пожала я плечами. – Пора сделать это более цивилизованно. Ну вроде как завершить круг, я думаю.

– Вы не расстались неправильно, девочка ты моя. Ты ушла из больницы, разбитая после потери ребенка, просто потому, что не могла видеть отсутствие даже тени сожаления на лице этого эгоиста из-за вашей общей беды, – стукнула защитница моих прав по рулю и, ойкнув, затрясла ушибленной рукой. – Если бы он не был настолько зациклен на себе любимом, то мог бы хотя бы сделать вид, что расстроен.

– Нет, дорогая, лицемерие вообще не в характере Томаса, и за это я его тоже любила. Он всегда четко и ясно доносил свои взгляды на что бы то ни было до всех, никогда не притворяясь и не пытаясь подстроиться. Он не хотел детей и говорил мне об этом сразу же, поэтому и сожалеть ему было не о чем. И это целиком моя проблема, что я себе почему-то выдумала, что не хочет он ребенка только пока его не существует в реальности, а когда появится – что-то в нем изменится.

– Так, а вот сейчас стоп, Алеена! – сердито прикрикнула на меня подруга. – Если он действительно не хотел детей ни за что и никогда, кто тогда в животе у Изабеллы? Готовый вылупиться Чужой?

Я поморщилась, потому как хоть и не так остро, но все еще болело.

– Я не знаю, Мари. Может, это и правда, что со мной он был одним, а с ней стал совершенно другим. На самом деле, я не очень хочу опять выдумывать эти «почему». Еще и поэтому согласилась встретиться с Томасом. Пусть он все скажет сам, и на том и закончим.

– Прости, если все эти разговоры заставляют тебя страдать, подруга, – нежно погладила меня по плечу Мари.

– Нет, это больше не страдания, милая, – выдавила я улыбку.

Волшебная анестезия чувств, невесть откуда взявшаяся после всего одной случайной ночи с Мангустом, носила, судя по всему, пролонгированное действие. Куда как больше печалило сейчас то, что я больше не увижу этого парня, очевидно, а если и увижу, то для него случившееся между нами не будет иметь такого же значения, как для меня, нежели хоть какие-то переживания, связанные с нашим с Томасом прошлым и настоящим. Я не слишком блещу умом и легкомысленна, позволив себе увлечься на пустом месте незнакомцем, отталкивая от себя проблемы долгих и крепких некогда отношений? Ну пусть так.

– Давай я с тобой пойду? – тут же переключилась Мари. – И если Томас что-то опять…

– Мари-и-и! – взмолилась я. – Мне двадцать семь, а не пять!

– Ну и что? Всем нужна поддержка.

– Я тебя обожаю, знаешь? Спасибо, но я сама.

– Тогда подожду? – проканючила она, но я покачала головой, собираясь покинуть салон. – Но ты мне позвонишь, как только вы закончите!

– Обязательно, мой генерал! И с меня оплата ремонта твоей машины!

Мари прошептала что-то раздраженное, но я ее уже не слушала, заметив у дверей ресторана бывшего супруга.

Он, двигаясь с присущей ему грациозностью, пошел мне навстречу, лавируя между прохожими, и встал напротив, окинув взглядом с ног до головы, явно отмечая все до мелочей, не пропуская ни единой детали. Я ответила ему тем же, констатируя извечно идеальную посадку пиджака и брюк, слепящую белоснежность и выглаженность рубашки, безупречный выбор галстука, запонок, часов.

– Добрый вечер, Алеена! – Он слегка коснулся губами костяшек моих пальцев. – Ты выглядишь… хм… своеобразно.