Да уж, в джинсах, пусть и от лучших брендов, видеть он меня не привык. Томас был приверженцем классического стиля в одежде и прививал его мне во время нашего брака, впрочем, я тогда не была против.

– Не уверен, что твой наряд сочтут здесь подходящим. – В его голосе не прорвалось недовольство, когда он оглянулся на вход в один из его любимых ресторанов, ведь Томас никогда не терял самообладания. Почти никогда.

– Мы можем и на улице поговорить.

– Тема серьезная, дорогая, такое не стоит обсуждать на бегу.

– Мы можем пройтись до парка или зайти вон в ту пиццерию, – указала я на заведение дальше по улице.

Уголок рта Томаса презрительно дернулся. Ну еще бы! Он и пиццерия, пусть и одна из самых престижных.

– Удобнее будет просто поехать в наш пентхаус. Он же совсем рядом.

– Твой пентхаус, – машинально поправила я. – И нет, я не считаю это удобным. Ты его не продал разве?

– С чего бы? – поднял светлую бровь бывший муж. – Он нам всегда очень нравился, я не собираюсь с ним расставаться.

Что-то мне не по душе это его повторение «наш» и «нам».

– И все же я предпочту посидеть в кафе или обсудить все на ногах. Не мог бы ты перейти к делу.

– Естественно, – кивнул Томас, и мне вдруг подумалось, что он не скажет ничего хорошего. – Я бы хотел, чтобы ты вернулась домой.

– Что, прости? – опешила я. – Мы расстались и разведены, ты не забыл?

– Не разведены окончательно, дорогая. И я всегда предпочитал это называть «разъехались» и воспринимать как то, что ты взяла паузу в наших отношениях. Поначалу я был сердит на тебя, но посещения моего психоаналитика помогли мне понять: все годы нашего брака мы были неразлучны, и тебе просто понадобилось пространство. Это абсолютно нормально.

– Томас! Я не взяла паузу! Я ушла насовсем, потому что у нас с тобой радикально не совпадают взгляды на появление в семье детей! Для меня это необходимость, делающая семью полной, а для тебя – недопустимая помеха, ее разрушающая.

Посетители кафе, куда мы уже успели войти, повернулись к нам, и Томас сделал мне знак говорить тише.

– Тут мы и подходим к самому главному, Алеена, – все так же невозмутимо произнес он. – Я нашел решение этому, так называемому тобой, неразрешимому противоречию наших взглядов на этот неприятный вопрос. Ты хочешь иметь биологического потомка – я тебе его обеспечил. Изабелла вынашивает его для нас.

– Что… погоди… не понимаю… – Моя речь будто отнялась на пару секунд от шока. – Как, Томас?!

Его улыбка прямо-таки лучилась самодовольством.

– Помнишь, мы с тобой сдавали весь биологический материал, в том числе и твои яйцеклетки и мои сперматозоиды в криобанк?

Я замерла, припоминая, что в первый год брака мы действительно это сделали, хотя сейчас уже и не всплывало в голове причин, по которым Томас меня на это уговорил. Видимо, это тогда было остро модно, какая-то массовая акция сохранения для потомков лучшего генетического материала или вроде того. И, само собой, мой муж считал свои гены достойными сохранения более чем чьи бы то ни было, пусть прямое воспроизводство его и не интересовало.

– То есть у Изабеллы…

– Да, ей была подсажена твоя яйцеклетка, оплодотворенная моей спермой. – Губы Томаса изогнулись совсем пренебрежительно, когда он произносил это. – Так что у тебя будет ребенок с твоими генами, но это не отнимет твоего здоровья, времени, не испоганит фигуру и не превратит в истекающую молоком и страдающую слабоумием из-за гормонов самку, недостойную называться полноценным разумным человеком.

Еще с минуту я не могла вдохнуть, переваривая это его кошмарное сообщение, а потом взорвалась: