- Я Ангел Рода к которому принадлежит вон та девушка, - и Александра сразу ему поверила, ни на минуту не усомнившись в его словах: - А вот ты кто такая, что стоишь и хлопаешь на меня глазами? Я о тебе ничего не знаю.

У изголовья Регины снова возник сгусток тумана, из которого материализовался через секунды мужчина, такой же юный и прекрасный, только "рубаха" на нем была черная, как и крылья за спиной

- Умерь свой пыл, братец, - Чернокрылый усмехаясь, переводил взгляд с Александры на Ангела: - Что? Прошляпил подопечную? Ну ничего, это бывает. Даже Создатель не всегда помнит о каждом из своих творений, а тебе и подавно простительно.

Александра все так же переводила взгляд с одно мужчины на второго:

- Да кто вы такие в конце-концов? И что здесь происходит?

- Видишь ли, женщина, - Чернокрылый взял инициативу в свои руки:

- Вон тот, в одеждах белее снега, Ангел Рода к которому принадлежит девушка, спящая в углу. Видеть его могут только женщины Рода, да и то не все. Как Создатель наделяет этим зрением, по каким признакам выбирает тех, кому видеть можно, а кому нет - нам не ведомо. Но коль скоро ты его узрела, значит, к роду принадлежишь. За какие заслуги дан тебе Дар - это вопросы не к нам, потому как встретили мы тебя сегодня, как и ты нас, впервые. А потому будет хорошо и правильно, если ты расскажешь нам о себе.

- Да что рассказывать? С чего начинать?

- Рассказывай все и начни с начала. Но ты устала, отправляйся домой. Мы тоже сейчас придем.

Александра, и веря и не веря увиденному и услышанному, медленно пошла к двери. На пороге обернулась.

Оба Ангела склонились над девушкой.

Оба улыбались и нашептывали что-то на незнакомом языке...

9. Глава девятая

Несколько одноэтажных домиков притаились в углу огромного парка, в котором с незапамятных времен была расположена психиатрическая клиника.

Здание постройки конца девятнадцатого века когда-то находилось за чертой города, да и задумывалось изначально, как странноприимный дом. Но грянула революция. В молодой стране победившего пролетариата «не могло быть» ни нищих, ни калек, а потому в здании, окруженном парком немалым по площади, вскоре разместилась психушка.

Узкие окна были забраны коваными решетками, а забор вокруг больницы, огораживающий по периметру всю территорию, был крепок и высок.

Несколько одноэтажных беленых домиков, с палисадниками перед входом и огородиком позади дома, были предназначены для тех, кто не имел своего жилья в Городе.

Работа в психушке была тяжелой, особенно работа младшего медперсонала, и предоставление отдельного жилья было, несомненно, козырем, хотя, как и всякая "медалька" имело две стороны: часто на работу в больницу шли именно ради этого небогатого жилища.

Шли мужчины и женщины, крепкие и жесткие, умеющие в считанные секунды скрутить разбушевавшегося психа, но начисто лишенные и моральных принципов, и даже намека на сострадание.

В самом крайнем домике, как и соседские, выбеленном известью, обреталась Александра. К нему она и направлялась по вытоптанной в снегу тропинке.

В Городе редко бывают холодные зимы, а зимы снежные и того реже, но этот январь был именно таким, морозным и снежным. Тропинка к дому взвизгивала и поскрипывала под быстрыми шагами женщины. Старинный тяжелый ключ легко повернулся в замочной скважине. Входная дверь отворилась и захлопнулась.

Сразу за маленькой прихожей, отгороженная тяжелыми шторами, располагалась гостиная, чуть дальше, так же за шторами, угадывалась спальня. Кто и когда придумал именно такую планировку для домиков, которую позже назовут "трамвайчиком", почему в домиках не было внутренних дверей, чем это было вызвано - никто не знал.