Продолжив движение по компасу-поисковику, я ещё трижды набредал на аналогичные поляны, сплошь заваленные мёртвыми телами тварей. На последней кровь на трупах ещё не успела полностью свернуться, и среди тел бегунов и лотерейщиков я обнаружил даже топтуна. Правда, не матёрого, а только-только воплотившегося из лотерейщика. Но млять! Как девятнадцатиуровневая Слеза смогла врукопашную – в теле твари не было ни одного торчащего болта! – уработать двадцатидвухуровневую машину смерти?.. Здесь бойня закончилась меньше часа назад. Похоже, я практически нагнал отчаянного боевика, в которого на глазах превращалась подружка.

И когда до Слезы оставалось пройти всего лишь пару-тройку сотен метров, как это всегда бывает, пипец подкрался незаметно. Ещё минуту назад в лесу было светл, и всё вокруг прекрасно видно, но резко сгустившиеся осенние сумерки вдруг разом превратили меня в слепого котёнка.

По-хорошему, ещё четверть часа назад нужно было отложить дальнейшее преследование на утро и озаботиться поиском места для ночлега. Но я отчаянно надеялся нагнать подружку… И вот оказался в густом сумраке на заваленной трупами поляне, где устраиваться на ночёвку уж точно нельзя было ни в коем случае.

В очередной раз оголив татуировку, отследил направление ветра и, прикрыв руками лицо, как в омут с головой, вслепую ломанулся в чащобу дальше по следу. Кое-как с грехом пополам продавил несколько метров относительно мелкого ельника и со всей дури врубился башкой в ствол столетней ели. Удар вышел такой силы, что меня отбросило назад, даже зазвенело в ушах. Я шлёпнулся задницей в мокрый мох и почувствовал под ногой какое-то стремительное движение. Из-за лёгкой контузии не успел мгновенно среагировать, и через секунду левую икру через штанину обожгло болью змеиного укуса.

Позабыв о вздувающейся на лбу шишке, я замолотил по обидчице кулаком. Первым же ударом перебил гадюке позвоночник и фактически убил её, но в запале врезал по гадине ещё с десяток раз, превратив свёрнутое кольцом змеиное тело в кровавый фарш.

Меж тем яд, впрыснутый тварью, начинал действовать, левая икра стала быстро неметь.

– Млять! Млять! Млять!.. – в панике зашипел я, вытягивая из высокого ботинка штанину и лихорадочно задирая её до колена.

После змеиного укуса очень важно в первые же секунды быстро отсосать яд. Я честно попытался дотянуться до двух крошечных ранок губами, и чуть ногу себе на хрен не сломал. А потом вдруг мне на затылок обрушился чудовищной силы удар и, отпустив ногу, я стал медленно заваливаться на спину, отключившись ещё до того, как многострадальная голова коснулась мха.

Очнулся я от резкого запаха нашатыря. Сорвал с носа ватку, и невольно охнул от вспышки боли, прострелившей после резкого движения лоб с затылком.

Я по-прежнему лежал на влажном лесном мху и, судя по практически не изменившимся сумеркам вокруг, провёл в отключке не больше пяти минут. Укушенную гадюкой икру стягивала тугая повязка, но позаботившийся обо мне «доктор» бесследно сгинул в дремучем ельнике.

– А вот хрен тебе, ниндзя грёбаный, – проворчал я, со стоном поднимаясь на ноги. – Ватку только-только мне бросил. Значит, далеко по чаще сбежать не мог. Сквозняк!

Окружающие ели сделались полупрозрачными и, как земляные стены в пещерах лабиринта, чётко выделились в окружающем сумраке, подсвеченные изнутри серым светом. На фоне этого унылого однообразия огромное алое пятно примерно в десяти метрах от меня, бесшумно протискивающееся между прозрачными серыми стволами и медленно, но верно отдаляющееся от меня, разумеется, тут же привлекло моё внимание.