– Пробудился! – Еще один несдержанный рык и последовавший за ним дикий вой, который резко перетек в не менее ужасающий каркающий смех существа, что уже давно пережил все отпущенные ему сроки, но никак не уходил за грань.

– Кхр-кхра-а-а, кхр-кхр-кхр… – Вибрирующая от грубого смеха грудная клетка сотрясала пространство не хуже мини взрывов, наплывающих на окружающее пространство волнами.

– Лах. – Слова, прозвучавшие в открытое пространство навстречу восходящему солнцу, были тихими. Смех оборвался так же резко, как и начался.

– Garon.

Рядом с взлохмаченным, но уже вернувшим свой герцогский облик некромантом появилась коленопреклоненная тень.

– Мы выступаем сегодня с последними лучами к северо-западным горам. Собери проклятых.

– Но господин, как же захват Ритара? – Слуга был явно озадачен решением древнего мага.

– Лах, ты ведь разумный проклятый? – тихо спросил у тишины герцог.

– Так и есть. – Воин склонил голову еще ниже.

– Если хочешь оставаться им и дальше, выполняй мои приказы молча, – безэмоцианально-мертвый голос заставил слугу затрястись в ужасе.

Он все еще жив в своем послесмертии лишь потому, что хозяину нужен командующий его немаленькой армией. Со смертью Магнолии, это обязанность Лаха. Но Всечувствующие, некромант снес бы ему голову даже в таких обстоятельствах, не соизволь слуга захлопнуть свой грязный рот, не смеющий выдавать ничего кроме согласия и раболепия.

Как же сильно било это по забытой гордости воина, когда-то одного из генералов объединенной армии Сумеречной Долины. Как сильно он желал избежать оков подчинения и выступить уже против Коршуна. Как сильно… Но он не мог. Мертвые подконтрольны некромантам. Их воля… Да нет у них воли. Нет гордости, нет чести. Есть страх. Страх быть убитым вновь и больше не возродиться. Души воскрешенных проклятых мертвы, раздроблены и уничтожены. За смертью карателей нет ничего. Пустота. Темнота. Глухота. Немота. Всеобъемлющее ничто…

В Хрустальный дворец мы крались, как заправские воры. Никому не хотелось испытать на себе гнев владыки. А о том, что Алибаскаэль в ярости, красноречиво говорили иссиня-белые лица дворцовой прислуги и перекошенные рожи эльфов-рабочих. Особенно выделялся красным оттенком кожи среди бледнявок дворцовый смотритель. Поди, на его веку никто еще не громил стены.

– Дана, может в бега? – кельпи нервно дернул головой.

– Нет у нас времени на бега. Вот соберемся в поход до долины, и тогда ищи свищи. А пока маскируемся, братцы. На кону жизни. Наши! – Мой энтузиазм никто не поддержал, но и не ломанулся во дворец.

– И что дальше? – спокойно вопросил Атар.

– Что-что, двигаемся гуськом вон к тем дверям. – Я указала на неприметную дверцу под уличной лестницей, что вела к главному входу. – через складские помещения выйдем к крылу прислуги, а уже оттуда в библиотеку, и дай Всечувствующие, она будет пустовать.

– А дальше? – не выдержал Кайа.

– А дальше по потайным ходам разбежимся. Я к себе, вы к себе.

– Кхм, – кашлянули у меня за спиной.

Я посмотрела на насупившихся подельников и тут меня осенило.

– Да уж, идти вам некуда. – Я потерла переносицу. – Но ведь у вас с Паланом есть свои покои. – Я выжидательно уставилась на мелкого.

– Ты имеешь в виду смежные с покоями Мага? – уточнил зверобратец, и тут же продолжил, – прекрасные покои, замечательные, а после посещения феями, просто великолепные. Дыры в стенах приносят легкий сквознячок, а шикарные черные подпалины изящно гармонируют с голубой отделкой комнат.

У меня отвисла челюсть. Темень и ее твари! Все еще хуже, чем я думала.