Принц дотянулся до куста, сорвал влажный от лечебного сока лист и приложил его к ссадине.

— К утру не останется и следа.

Моей руке было очень тепло и уютно в его ладонях. Но я понимала, что такой контакт лишний. Не хватало, чтобы Рэйн поубивал обоих своих племянников.

Я вернула себе свою конечность, снова прижала ее к груди и пробормотала:

— Мне стало душно… Я открыла окно… Оступилась…

— И пробудила свою драконицу, — перебил он меня.

— Какую еще драконицу? — прыснула я. — Смешнее шутки не слышала. Это невозможно. Я смертная…

— Уже нет, — с завидным спокойствием ответил принц. — Теперь ясно, почему ты учуяла яд. Ты была на грани пробуждения. Все чувства обострились.

— Повторяю, я не драконица.

— Твои родители смертные? — спросил он почти с издевкой.

Я попыталась огрызнуться, но вовремя опомнилась. Откуда мне знать своих родителей, если я младенец из приюта? Их наверняка даже элий Уильфред не знал. А я с детства фантазировала, что мой отец доблестный охотник. Что когда-нибудь мы встретимся, он обучит меня своему мастерству, и мы вместе будем охранять леса Джаикс-Монта от смертоносных диких зверей.

— Поднимайся, — произнес принц, беря меня под локоть и отрывая от земли. — Тебе нужно согреться, выспаться. Впереди у тебя самый сложный период — примирение с драконицей. На это потребуются силы.

— Какое еще примирение? — напряглась я.

Он тяжело вздохнул, поставив меня перед собой. Оглядел с головы до ног, снял с себя расшитый камзол и накинул на мои плечи. Выкинул травинку, застрявшую в моих волосах, и провел по ним ладонью.

— В тебе сейчас беснуется новорожденная драконица. Она сильна, свирепа, но напугана. Ее нужно усмирить, обучить, подчинить. Хотя в идеале — подружиться с ней. Гармония очень важна для выживания.

Принц Арис говорил так ласково и деликатно, что меня стало клонить в сон. Боль в руке исчезла. Тепло его камзола окутало меня нежностью. И все вокруг показалось убаюкивающим. Пока во мраке сада не возникло два мужских силуэта.

— Что здесь происходит?! — рыкнул Рэйн, выходя на свет.

Он был поцарапан, потрепан, запачкан копотью драконьего огня. Они с Эделиусом снова здоровски отметелили друг друга, но в конечном счете сошлись на мире. Это не могло не радовать.

У меня на глаза навернулись слезы счастья, когда за спиной Рэйна появился живой Эделиус. Облизывая окровавленный уголок губ, он испытующе сверлил нас глазами, а я едва сдерживалась, чтобы не броситься к нему на шею. К ним обоим. И умолять простить меня.

Мы с принцем Арисом переглянулись. Я поняла, что не в состоянии признаться. Язык примерз к небу. Он одобрительно улыбнулся и ответил:

— Драконица Амелии пробудилась. Она только что впервые обратилась.

У Рэйна мозги встали дыбом от новостей. По коже пробежала рябь драконьей чешуи. От светло-голубых до мрачно-синих гладких пластинок, обвивающих его мускулистые руки и твердую грудь. Его дракон бесился. Рвался наружу.

— Кто-то из вас с ней переспал, — без малейшего сомнения в своих выводах сказал принц Арис. — Это дало толчок для преждевременного пробуждения.

Рэйн чуть повернул голову в сторону Эделиуса. Естественно, тому нисколечко не было стыдно. Он же не насиловал меня. Я сама ему отдалась. И он не знал, мы оба не знали о ящерице, спящей внутри меня.

— Всем известно, что самки обращаются раньше самцов, — единственное, что сумел сказать он в свое оправдание.

— Верно. Их возраст колеблется от двадцати до тридцати человеческих лет. В противовес тридцати двум и сорока пяти годам у самцов, — озвучил Арис возраст обращения драконов, чем заставил меня внимательно оглядеть всех троих.