– Но голос у него прекрасный, – между тем продолжал Дэвид, – и, знаешь, песни у него тоже интересные. Здесь я собрал много талантов: и музыкантов, и поэтов, и художников. Творческие люди меня вдохновляют. Надеюсь, тебе придется по душе наша компания.

Брайан оказался горячим поклонником «Мира иллюзий» и, узнав, что мой отец тот самый мистер Палмер, заверил нас, что стать фокусником было мечтой его детства, и он не единожды бывал на наших представлениях.

Среди приглашённых был и супруг Камиллы. Он оказался довольно известным премьером балетной труппы Ковент-Гардена. Камилла также выступала на сцене Королевского театра и недавно была возведена в ранг первой солистки. Ева же танцевала в кордебалете, но примерно полгода назад была повышена до солистки. Редфорд взял себе в спектакль довольно известных танцовщиц, чем привлёк к своей постановке ещё большее внимание. Я уже не говорю о Кэтрин Бланш, которая была известна не только в Ковент-Гардене, но и в театре Ла Скала. Ее супругом был режиссёр, поставивший недавно оперу с ее участием. У нашей оперной дивы было уже двое детей, но, разумеется, в ресторан их не повезли, а оставили дома с гувернанткой. Для меня казалось честью быть представленной таким людям и работать в одной команде с солистами Ковент-Гардена. Единственный человек, общество которого вызвало во мне какие-то неприятные ощущения, был лорд Кростер. Его высокое положение в обществе и членство в Парламенте как-то не очень сочеталось с богемной компанией Редфорда. Наблюдая за лордом, я обратила внимание, что он все время искал внимания Евы.

– Она его протеже, – шепнул мне на ухо Редфорд. – Не самый приятный тип, но приходится с ним считаться.

– Он явно симпатизирует Еве, – вполголоса заметила я.

– Да, и ужасно ревнует ее! Это раздражает, – сказал Редфорд.

– А Ева? В каких она отношениях с лордом Кростером? – спросила я и тут же пожалела, ибо вопрос был весьма щекотлив и нетактичен.

– О, этого я не знаю, – ответил Редфорд. – Да и не хочу знать. Но по Еве не скажешь, чтобы она была влюблена в этого бородатого господина.

– Он раза в два старше ее, – заметила я, и снова совесть кольнула меня: вправе ли я обсуждать их взаимоотношения? Но, сказать по правде, лорд Кростер мне действительно не понравился.

Его жилистое сухое лицо с маленькими глазками имело скептическое выражение, он словно во всем сомневался и никому не доверял. Зато прислушивался ко всем разговорам, желая видимо быть в курсе всего, что происходит.

– Он у нас известный критик, с ним нельзя ссориться, – заметил Редфорд. – Но Еву я выбрал на роль не из-за него. Она подходит по типажу. На самом деле, если так подумать, нам выгодно, что Ева играет в моей постановке. Думаю, положительный отзыв на первой полосе обеспечен – уж лорд Кростер об этом позаботится, у него повсюду свои люди в редакциях. К слову сказать, он проспонсировал новую постановку в Ковент-Гардене с Евой в главной партии. Скоро должна состояться премьера. Надеюсь, Ева уложит в графике все свои выступления.

– А к «Скульптору» лорд Кростер случайно не имеет отношения? Он не финансировал постановку?

– Нет, я бы не допустил этого, – категорично ответил Редфорд. – С ним связываться – себе дороже. За финансы отвечает мистер Линн. Он как владелец и директор театра получает всю прибыль, так что деньги у него есть, особенно теперь, когда зал переполнен.

После ужина Редфорд предложил выйти на террасу и там продолжить разговор. Проходя через зал, я заметила мистера Ван де Вальда у барной стойки.