Куши нравилась Гарпу, а ее брат Уильям Перси всегда очень хорошо к нему относился. Гарп был слишком мал, чтобы быть хорошо знакомым со Стьюи Вторым, ну а Допи всегда был всего лишь Допи. Маленькая Пух казалась Гарпу ребенком немного странным и очень робким. Видимо, свою трогательную глупость Куши целиком унаследовала от матери, Мидж Стиринг-Перси. Гарп подозревал, что ведет себя не очень честно – ведь при Куши он никогда не упоминал, что считает ее папашу, Жирного Стью, полнейшим кретином и засранцем.

– Ты что, никогда раньше здесь не бывал? – спросила Куши.

– Может, и бывал, вместе с матерью, когда-то давно, – сказал Гарп.

Конечно же, он знал, что это за место – «у пушек». В Стиринг-скул даже существовало расхожее выражение «потрахаться у пушек». Например: «Я здорово потрахался у пушек в прошлый уик-энд!» или «Видел бы ты, как старина Фенли кончил вчера у пушек!» Да и сами пушки пестрели соответствующими надписями: «Пол трахал здесь Бетти. 1958 г.» или: «М. Овертон, 59 г. Кончил здесь пять раз».

На том берегу сонной реки виднелись игроки в гольф из Стиринг-Кантри-клаб. Даже на таком расстоянии их дурацкая одежда казалась совершенно неестественной в этих лугах и заросших тростником болотах. Яркие головные платки и пестрая шотландка на фоне зелено-коричневых трав и серо-коричневой грязной воды превращали игроков в каких-то напуганных и неуместных здесь животных, преследующих прямо по озеру свою скачущую добычу – белые мячи-точки.

– Господи, до чего же идиотская игра этот гольф, – сказал Гарп.

Он по-прежнему отрицательно относился к играм с мячами и клюшками; Куши уже слыхала его тезисы на сей счет и пропустила эту реплику мимо ушей. Она уселась там, где трава была помягче, – внизу застыла река, вокруг торчали густые кусты, а сверху нависали огромные разверстые жерла пушек. Гарп заглянул в ближайшее жерло и вздрогнул, обнаружив там голову разбитой куклы; голова как живая смотрела на него одним уцелевшим стеклянным глазом.

Куши расстегнула ему рубашку и слегка куснула за сосок.

– Ты мне нравишься, – сказала она.

– Ты мне тоже, Кушетка, – сказал Гарп.

– Как ты думаешь, – спросила Куши, – то, что мы старые друзья, этому не помешает?

– Да нет! – ответил Гарп.

Он надеялся, что они быстренько перейдут прямо к делу, потому что еще никогда этим не занимался и очень рассчитывал на опыт Куши. Некоторое время они целовались взасос, сидя на истоптанной траве. У Куши это здорово получалось, она крепко прижимала свои мелкие твердые зубки к его зубам.

Честный даже в столь юном возрасте, Гарп попытался все же промямлить, что, по правде сказать, отец ее – полный идиот.

– Ну конечно идиот, – согласилась Куши. – Но и твоя мать тоже немножко странная, верно?

Ну да, Гарп тоже так считал.

– Но я все равно ее люблю, – заявил этот самый преданный из сыновей. Даже в такой момент.

– Ага, мне она тоже нравится, – сказала Куши.

Таким образом, они выяснили все, что требовалось, и Куши разделась. Гарп тоже разделся, но тут она вдруг спросила:

– Слушай, а где он?

– Какой еще «он»? – в панике спросил Гарп. Он-то думал, что она как раз в «него» и вцепилась.

– Где эта штука? – требовательно спросила Куши, дергая его за то, что Гарп как раз «этой штукой» и считал.

– Да что тебе нужно? – спросил Гарп.

– Как, неужели ты ничего с собой не взял? – спросила Куши.

Гарп лихорадочно соображал, что именно он должен был взять с собой.

– А что я должен был взять? – все-таки спросил он.

– Ох, Гарп! – вздохнула Куши. – У тебя что, резинок нету?

Он виновато поглядел на нее. Он ведь был мальчишкой, всю жизнь прожившим вдвоем с матерью, и единственная «резинка», какую он видел в жизни, была однажды надета на дверную ручку их квартирки рядом с изолятором, по всей вероятности, гнусным мальчишкой по фамилии Меклер, который давным-давно окончил школу и уехал куда-то продолжать свое саморазрушение.