Куши знала, что Хелен Холм – тема, к которой Гарп относится абсолютно без юмора, так что здесь надо поосторожнее.

Вскоре им навстречу попалась компания мальчишек из Стиринг-скул, и один из них, оглянувшись, крикнул:

– Господи, во что это ты ввязался, Гарп?

– Не обращай внимания, – сказала Куши, сжав руку Гарпа.

– Я и не обращаю, – спокойно ответил он.

– А о чем ты собираешься писать? – спросила Куши.

– Не знаю, – ответил Гарп.

Он не знал даже, будет ли поступать в колледж. Несколько колледжей Среднего Запада проявляли интерес к его борцовским талантам: Эрни Холм успел разослать несколько рекомендательных писем. Из двух мест Гарпу пришли приглашения, и он туда съездил. В борцовских залах этих колледжей Гарп почувствовал себя даже не аутсайдером, но прямо-таки нежелательным элементом. Тамошние борцы, казалось, стремились не просто победить его, а уничтожить морально. Его же стремление победить их было не слишком велико. В одном колледже ему сделали очень любопытное предложение – небольшая стипендия на первом курсе, но никаких обещаний насчет второго года обучения. Что ж, в общем-то, честно, если учесть, что он из Новой Англии. Но Эрни предупреждал его: «Там это совершенно иной вид спорта, парень. То есть у тебя, конечно, есть способности и, если уж на то пошло, отличная подготовка. Но тебе не хватает честолюбия, азартного стремления к победе. А стоило бы такое стремление развить. Это похоже на чувство голода, понимаешь? Надо быть действительно заинтересованным в победе, очень желать ее».

А когда Гарп спросил у Тинча, куда ему поступить, чтобы стать писателем, Тинч вроде как совершенно растерялся и не знал, что посоветовать. «В к-к-какой-нибудь х-х-хороший к-к-колледж, наверное, – сказал он. – Но ес-с-сли ты с-с-собираешься писать, это ведь м-м-можно делать г-г-где угодно, не так ли?»

– А у тебя красивое тело, – шепнула Гарпу Куши Перси, и в ответ он крепче сжал ее руку.

– У тебя тоже, – честно признался он.

Хотя, по правде сказать, тело Куши было далеко от совершенства. Она была маленькая, коренастая, но на редкость по-женски соблазнительная, этакий компактный, плотненький бутончик. Ее бы следовало назвать не Кушмен, думал Гарп, а Кушетка; сам он еще в детстве иной раз дразнил ее так: «Эй, Кушетка, гулять пойдешь?» А сейчас она сказала, что знает одно место…

– Куда ты меня ведешь? – спросил Гарп.

– Ха! – ответила она. – Это ты меня ведешь! А я просто показываю тебе дорогу. К тому самому месту, – добавила она.

Они сошли с тропинки там, где Стиринг-ривер в старину называлась Кишкой: когда-то здесь засосало в грязь целый корабль, от которого теперь уж и следов не осталось. Только на берегу еще можно было отыскать кое-что интересное. Именно здесь, у излучины реки, Эверетт Стиринг и намеревался уничтожить англичан – здесь по сей день стояли его пушки, три огромных чугунных чудовища, насквозь проржавевших и вросших в бетонное основание. Когда-то они, конечно, могли поворачиваться, но потом отцы города навечно закрепили их в одном положении. Рядом с пушками лежала горка ядер, тоже скрепленных бетоном. Ядра настолько проржавели, что стали зелено-красными, словно их сняли с давно затонувшего корабля, а бетонное основание, на котором они лежали, сплошь покрывал мерзкий современный мусор – банки из-под пива и битое стекло. Поросший травой склон, что вел вниз к практически неподвижной воде обмелевшей реки, был вытоптан, словно здесь паслось огромное стадо овец, но Гарп хорошо знал, что склон истоптан ногами мальчишек из Стиринг-скул, бегавших сюда на свидания. В общем, выбор Куши оригинальностью не отличался, хотя и был вполне в ее стиле.