Когда самолеты ближе к часу ночи взлетели, я направился в госпиталь прямиком к Эмили. Профессия обязывала уметь сдерживать эмоции и мыслить трезво. Не поддаваться на провокации и манипуляции.

Найти ее комнату не составило труда, первая же медсестра рассказала, куда ее заселили. Поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Молчание. Не хотелось будить весь госпиталь, но надо решить этот вопрос. Раз и навсегда. Постучал громче, но в ответ услышал только тишину. Несмотря на это уверен, что она там.

— Эмили, открывай, — понял, что затаилась, словно загнанный зверек. Скорее всего, понимала, для чего я пришел. Постучал. Настойчиво. За дверью тишина. Чего же ты боишься? Вспомнил, как сидела там, в кабинете. Ерзала на стуле. Боялась глянуть на меня. Повышенного внимания, что ли?

— Открывай или я высажу эту чертову дверь, — повысил голос и с силой дернул ручку, показывая свою решительность.

Дверь заперта. Не хотелось, конечно, в полвторого ночи исполнять свою угрозу и будить весь этаж. Потом меня точно могут отстранить от полетов для обследования. Я в очередной раз занес руку, для стука, но услышал позвякивание ключей и щелчок открывающегося замка. Усмехнулся тому, насколько она предсказуема. Страх посвятить в наше знакомство весь госпиталь одержал победу.

Она приоткрыла небольшую щель. В темном дверном проеме виден силуэт Эмили. Она выглядывала испуганно и не спешила меня впускать. Только я хотел, наоборот, поскорее скрыться из коридора, чтобы не попадаться лишний раз на глаза посторонним.

Сделал шаг и без приглашения попал внутрь. Захлопнул не глядя дверь и нащупал выключатель. Привычное движение, и комната наполнилась светом. Эмили машинально зажмурилась от яркой вспышки, ослепившей ее. Прикрыла одной рукой глаза. Второй придерживала обкрученную вокруг тела простыню. Пока щурилась, могу рассмотреть ее. По оголенным плечам понял, что под тканью ничего нет. Взял за предплечье, касаясь влажной, горячей кожи, и отвел к кровати.

— Садись, — приказал строго. Не дал возможности сказать что-то дружественное и приветливое. Взял стул, усаживаясь напротив. Ждал, когда она привыкнет к свету. Хотел видеть лицо. Понимать, врет или говорит правду.

— Объясни, почему ты запретила мне вылет? — Эмили убрала руку. Не спеша подняла голову. Смотрела открыто и уверенно. Надолго ли хватит твоей решительности?! То, что я подготовил, покажет твои слабости и вывернет наружу раны.

— По медицинским показаниям, — вздернув кверху носик, пыталась держаться убедительно. Но частое дыхание выдавало ее. Волновалась.

— По каким конкретно? — уточнил, зная, что детали сбивают еще больше.

— Я все написала в справке, — пыталась оправдываться. Значит, начала сдаваться.

— Ты соврала. Не было у меня никакого учащенного сердцебиения. Со мной все было отлично. — Щеки Эмили покрыл легкий румянец. Пыталась что-то возразить. Специально перебил и напал. — Ты ведешь себя как ребенок, как та школьница, которую я знал. Затаила обиду и теперь будешь припоминать это. Забудь то, что было десять лет назад. Продолжения не будет, все закончилось. И не надо привлекать мое внимание таким способом. Это война, а не школьная дискотека. Если ты еще не выросла из этого уровня, то что тут делаешь? Кто ты вообще такая, чтобы указывать мне, что и когда делать? — Наступал, не даю времени опомниться и оправдаться. Хотел вывести из себя. — Ты вообще чем думала, когда это делала? Теперь вместо меня на задание полетел совсем молодой парень. Поверь, у меня задания обычно нелегкие. И если с ним что-то случится, — направил в нее указательный палец, — это будет на твоей совести. — Взгляд скакал быстрее истребителя. Жутко боялась представить эту картину. Ждал, когда решится. Подняла наконец глаза.