Она выдохнула мне в губы, совершенно сметающий меня стон.

— Звёздочка, – я бы не смог отпустить, если бы попросили. Не смог. Сейчас просто наплевать – окунулся в потрясающие сознание чувства. Голову вырубило, внутренности скрутило. Офигенное чувство пацана.

Она запаниковала, снова ворвался во взгляд страх, диковатый, но я видел, что внутри билось желание, она откликалась. По сути мы были незнакомцами, но при этом знали друг о друге очень много, странно – не личных фактов там, а эмоции, слова, которые складывали в предложения, задевая друг друга, даря чистые чувства радости, сопереживания, поддержки, любви… я её любил. Своё маленькое доброе приведение. Любил безумно и, когда потерял, обидев, себя уничтожил вместе с ней. И именно это стало отправной точкой, откуда начал свой путь ненавистный мне Владислав Горелых.

— Ко мне, – дёрнул я её за собой, вставая. Мелькнула мысль об Алине, но нет, скорее всего эта обдолбанная коксом идиотка будет разводить Рената, а этот мудак обязательно поведётся. Рисковать, проверяя, не хотел, но это было проще всего, потому тащил свою звёздочку с собой в бездну, даже понимая, что ей будет там хуже, чем мне, но она будет светить, мне будет.

На площадке ниже устроили вечерний движ – уже всем было наплевать на всё. Какие-то выступления, туса для народа, у которых были особые пропуска, а мне надо было срочно туда, где были проходы из бизнес части комплекса в сторону отеля. Строго по пропускам. Я постебался, когда сказал, что не найду туда дороги. Тут в кашу будешь, а найдешь…

— Костя, подожди, – попросила она, когда я затянул её в эту “вип-зону”. — Я не…

И мне не нужно было просить, не нужно было уговаривать – я просто ещё раз её поцеловал. Плевать, что это такое, вообще сейчас не до этого, не до ковыряния в своих мыслях, мозгах, не до сомнений, её метаний так и подавно – я всё решил. Я сделает свою звёздочку своей. Сейчас. И не отпущу. Несло на эти скалы, волнами бесконечно беспокойного моря, сильного и яростного, но мне было отчаянно надо. Надо было опьянеть ещё сильнее.

И целуя её, глубоко с напором, жарился внутри, саднило жутко, но и тянуло – видел её закрытые глаза, чувствовал, как кайфовала, как была со мной сейчас, была в том же, даже не мог объяснить, что это такое. Облако, дымка, что-то вязкое, но при этом невероятно нежное и охрененное.

Писатель, мать честная, ни одной высокопарной, ясной мысли, только невнятная ересь, от которой тем не менее было адово хорошо – пусть бы и душу продал, лишь бы не отпускало.

— Сладкая, звёздочка, девочка моя, – и тут врубил пошлого дурака, но не хотел ничего другого. Мог бы, но кого я обманывал – хотелось её до безумия, просто вырубало голову к чертовой матери.

Она закрывалась, тянулась ко мне, но тем не менее… ясно видел, что она плывёт и это тоже отдавалось во мне невыносимой тяжестью. Руки жгло, когда прикасался, прижимал к себе, когда запускал пальцы в волосы. Терялся встречаясь с её взглядом. Невероятно глубокие синие глаза, густые ресницы – её собственные, ничего чужого в ней не было, ничего инородного, перекроенного, усовершенствованного творцами тела. Она была не просто реальной для меня сейчас, вышедшей из виртуальности, а настоящей, яркой, потрясающей сознание, женщиной.

— Кость, не надо, пожалуйста, – прошептала и в глазах стояли слёзы. Меня заводило, трясло, а она плакала и просила остановиться, но я чувствовал жар её тела, чувствовал, как её голову тоже повело, она была пьяна так же, как и я. Тогда почему? Совесть? Верность?