– А чем ты здесь все три месяца занималась?

– Разным. Всем понемногу.

– Например?

– Например пыталась найти способ убраться отсюда подальше.

– И как?

– Никак. Не нашла и намёка на живых людей. Ломала голову, как попала сюда. Лодок нет, порта нет, даже какой-нибудь убогой деревушки… и той не нашлось. Я облазила весь остров. Где-то находила одежду и инструменты, где-то ещё что-нибудь полезное. Но всё это было разбросанно без порядка. По крайней мере я его не заметила. А когда не осталось больше незнакомых мест, я решила прекратить поиски и заставила себя не думать об этом. Слишком много версий придумала. От простого кораблекрушения, до самых странных.

– Это каких например?

– Неважно.

– Ну и не рассказывай, если не хочешь.

– Слушай, я не одну неделю пыталась найти ответ. Мало ли, что мне могло в голову прийти.

– Да я и не осуждаю.

– Понимаешь, всё упирается в остров. Он страшный и никакой это не рай, если ты этого ещё не заметил. Я готова поклясться, что здесь происходят вещи, которых быть не может. Та хижина. Ты решил, что я верю, будто это нормально находить там полезные вещи, которых не было раньше. А я просто не знаю, как это объяснить.

– Ну хорошо. Вещи ты находишь это странно. Но неужели одно только это так тебя насторожило? Я вот не вижу как-то ничего особо необычного.

– А что обычного ты знаешь? Мы… я не помню о мире ничего, если не считать неполного десятка книг о временах, когда люди плавали под парусами и общались письмами. Но это всё старые книги. Я знаю, что читала их в детстве, хоть и не помню, когда именно. Значит всё уже совсем не так. А как? Может теперь и хижины такие обычное дело, и идолы, которые ночью покидают своё место, тоже нормально.

– Что? Прости, я наверное ослышался. Идол ночью покидает своё место? – я не мог сдержать улыбку. – Он что, кости размять отправляется?

– Не хочешь, не верь. – Таня обиделась и замолчала.

– Прости, это правда очень смешно звучит.

– Ага, смешно. Пока сам не увидишь.

– И прям встаёт и уходит?

– Не знаю. Наверное. Как-то раз проснулась от дикого грохота и отправилась искать его причину. В темноте я не сразу поняла, что на поляне стало слишком свободно. И только когда увидела пустой пьедестал, меня пробрала дрожь.

– Может…

– Даже не пытайся сказать, что я просто его не заметила. Это не так.

– Ну признай, в это сложно поверить.

– Сложно. Стой, нам сюда.

Таня свернула на едва заметную тропинку вглубь острова. В самую гущу. И прорываться по ней было слишком тяжело, чтобы продолжить разговор.

В этой части острова оказалось неестественно тихо. Кроме нашего дыхания, хруста веток и шелеста листвы не было ни одного звука. Стихли песни попугаев, стрекот насекомых. Даже шуршащие повсюду мелкие грызуны, и те сюда, как-будто, боялись заходить.

– А другой дороги нет? – спросил я. Ветки острыми краями то и дело царапали кожу, оставляя красные полосы крови.

Но Таня ответила резко и безапелляционно:

– Нет.

Скажи она по-другому, я бы поверил. Но так у меня появилось подозрение, что она просто не хочет мне показывать другой путь. Любопытство от этого задумало бунт. Вряд ли получится его долго сдерживать, но пока я не возразил и двигался следом, помогая по мере сил.

Временами лес редел и идти становилось проще. Пусть перерывы эти продолжались совсем недолго, мы всё же успевали перевести дыхание. А иногда ещё и обменивались парой фраз. В основном говорил я, а Таня односложно отвечала и попутно прислушивалась к неестественной тишине.

Моё сомнение в том, что дорога только одна укрепилось окончательно. Мы шли по дуге и теперь развернулись параллельно берегу. Неужели так сложно было пройтись дальше по песочному пляжу и потом напрямую до заветного дерева? К чему обходить стороной чуть ли не четверть острова? Я чувствовал, что Таня скрывает что-то важное и решил обратный путь пройти именно так, как мне казалось правильным.