– Надолго зарядил. – сказал я, когда мы оказались под крышей.

Говорил громко, чтобы все слышали. Думал, получится убедить уйти тех, кто не ради автобуса здесь прятался. Не получилось. На меня посмотрело несколько человек. Одни с осуждением, отрицая очевидное, другие – поддерживали. Но ни один так и не двинулся с места. А мы с Валей, тесно прижавшись друг к другу, притёрлись с краю.

Я чувствовал тепло её тела. В прохладе осенней непогоды оно слишком просто проникало сквозь нашу одежду. Через силу сдерживался, чтобы не посмотреть вниз. Промокшая блузка стала прозрачной и легко выдавала напоказ очертания грудей. Сама же Валя делала вид, будто не замечает моего смущения. Не могла же она действительно не увидеть, как я неожиданно переменился в лице, затих.

Автобус показался скоро, но через вечерний затор он с трудом преодолевал метр за метром. Пусть и ехал по выделенной линии, никого это не волновало. Двухтонный таз четыре метра длиной значил единственному своему всаднику куда больше, чем полторы сотни людей, набитых в салон общественного транспорта, как сельди в бочку.

Только спустя четверть часа автобус добрался до нас и с облегчением распахнул двери. Пассажиры, толкаясь и пихаясь, повалили наружу. А потом так же остервенело, но уже новые, стали прорываться внутрь.

Валя ждала до последнего. Выжидающе смотрела на меня и не говорила ни слова.

– Может как-нибудь встретимся? – спросил я.

Почему нет? Мне она понравилась. С ней было легко и приятно. Да и прогулка по парку сама по себе больше напоминала свидание. Почему нет? В конце концов я ничего не терял, а допускать старые ошибки хотелось меньше всего.

– Да, хорошо.

– Давай тогда я телефон твой запишу?

Она продиктовала. Одним контактом в моей скудной телефонной книжке стало больше.

– Ну всё, я пойду. А то без меня уедут. Спасибо большое.

– За что?

Она улыбнулась поцеловала меня в щеку, но не ответила. Может за сумку. А может за что-то такое, чего я не заметил. В любом случае настроение моё резко поднялось до недостижимых вершин.

Дома сразу забрался в тёплый душ, потом разогрел готовый ужин и заварил чаю. Включил любимую передачу про дома знаменитостей.

Сегодня речь шла о неизвестном мне репере. Особняк его стоил десяток миллионов и имел внушительный гараж на двадцать автомобилей, и каждый сам по себе уже стоил целое состояние. Спорткары, мускульная классика, раритет из довоенной эпохи. Оказался у него и сделанный на заказ байк, но как сочетался в одном лице гангстер-репер и байкер я не понимал.

Дальше оператор проник в спальню с кроватью, что называлось в передаче, королевского размера. Тут репер пригласил двух девушек в купальниках и с похотливой улыбкой заявил, что скоро продолжит экскурсию.

Началась реклама.

Я с удивлением поймал себя на мысли, что не желаю такого дворца. Меня впервые за долгое время не увлекала с головой роскошь, а от доведённых умелыми хирургами до идеала красавиц и вовсе пропадал аппетит. Странно. Всё как всегда, а тошно. И ведь серия не новая, видел я её уже не раз. Но тогда мне нравилось всё, а теперь смотрел с безразличием. Точно так же, как и на вертлявых девчонок с тампонами из рекламы месячных. Или что они там рекламировали?

Хотелось душевного фильма, романтичного, с хорошим концом и трогательной кульминацией. Такого, чтобы окунуться после него в сновидение и увидеть… Валю? Или всё-таки Таню? Только этого мне не хватало.

Я так привык к размеренному одиночеству, привык удовлетворять себя жвачкой. Порнографией для тела, блокбастерами для души. Привык питать свою мечту картинками из чьей-то богатой жизни. Сколько всего рухнет, если я вдруг изменю хоть малейшую деталь? Как карточный домик распадётся, если вытащить один единственный элемент.