Остановится не получилось. Убедить себя перестать дышать и то было бы проще. Я протянул руку. Сердце забилось, как у мальчишки, окунувшегося в первую любовь. Таня знала, что я делаю, но не противилась. Это было разрешением? Миллиметр пространства между рукой и её спиной превратился в пустыню. Ту самую пустыню, которая забирает любую жизнь без права на спасение. Решиться её преодолеть мне было так же сложно, как и отступить. Назад дороги не было. Она решит, будто я тряпка. Жалкий трус. А это куда хуже отказа. Это клеймо беспомощности.

Секунда и решать было поздно. Я преодолел пустыню и мягко прикоснулся к её спине. Самого страшного не произошло. Таня не отвергла меня, не ушла прочь. Но по прежнему не говорила. Ждала ещё чего-то? Мне и самому показалось достигнутого недостаточным. Что это такое? Сидим за полметра друг от друга и я держу руку на её спине? Странная поза. Неправильная.

Теперь действовать было проще. Я придвинулся ближе и прижал её к себе. Она подалась. Положила голову мне на плечо. Победа? Бесспорная и безоговорочная.

– Я думала, ты не решишься. – тихо сказала она.

Правильно? Неужели я смог из сотен вариантов угадать верный? Дальше будет проще. Я в это искренне верил. А пока прислонился щекой к её волосам. Мягким, с лёгким цветочным запахом. И ловил последние отголоски заката. За костром они были почти незаметны, но я всё же упорно их находил.

– Я тебя люблю. – вырвалось признание из моих уст и я не успел его остановить.

– Глупости. Ты меня даже не знаешь толком. – ответила Таня.

Она была права. Что я мог знать о ней такого, чтобы запросто признаться в столь сильном чувстве. Но правду говорил и я. То, что творилось сейчас внутри меня другими словами описать не получалось. Страсть подразумевает желание и только. Но оно с лёгкостью уступало место молчанию. Простому, застывшему во времени молчанию.

– Я знаю о тебе достаточно. Ты не представляешь, как мне хорошо, когда ты рядом. Если бы было иначе, я бы умер.

– Максим… – она хотела подобрать нужное возражение, но этого не получилось. – Я не могу так быстро.

– А я ничего и не прошу. Просто не исчезай.

Кошмар, из которого я вырвался утром, вновь подступил. Я чётко вспомнил одиночество и серость. Испугался, что всё это вот-вот вернётся. Как огромная волна черноты двигался он на меня и оставались считанные секунды блаженства. Рай готовился оборваться, исчезнуть. Он был сном. Простым хорошим сном. Вот и всё. Слишком сладко, чтобы оказаться явью.

– Куда я денусь? С острова не уплывёшь. – ответила Таня. Она не чувствовала этой волны. Для неё всё оставалось непоколебимым.

– Тогда если я исчезну, не забывай меня.

– И ты тоже никуда не денешься.

– Нет, правда. Если вдруг я исчезну, пожалуйста, помни меня. Я боюсь, что ты забудешь.

Мой бред насторожил Таню. Она повернулась ко мне, нахмурила брови. Потянулась рукой к моему лбу, но я перехватил её.

– Максим, что с тобой? Ты весь дрожишь.

– Это просто… Пожалуйста, скажи, что не забудешь.

– Конечно не забуду. Я не узнаю тебя. Тебе плохо? Наверное ягодами отравился.

– Нет, Тань. Всё хуже.

Я прижался губами к её волосам. Зажмурил глаза, чтобы задержаться ещё на мгновение. Будильник прорвался в наш хрупкий мирок оглушительным звоном. Громом небесным заполнил всё пространство. Я знал, что всё кругом рушится и не хотел видеть этого.

– Таня, Танечка, Танюша…

– Да что с тобой?

Она вырвалась. Смотрела на меня, как на душевнобольного. Таким я сейчас и был. Мой рай уже терялся в памяти, как утром это должен был сделать кошмар. Белой пеленой затягивало и бухту с двумя утёсами, и лагерь у ручья. Даже увиденное на озере теперь стало призрачным и неправдопобным.