Он во все глаза смотрел на черные изгибы ветвей.

– Черт побери, где же ты торчал, сынок?

Таксист был невысок, коренаст; на голове привычно сидела фуражка с козырьком. Он управлял машиной, наполовину высунув в окно локоть.

– Я был в аду, дружище, – ответил ему Майкл. – И знаешь, что я тебе скажу: там совсем не жарко. В аду ужасно холодно… А вот и отель «Поншатрен» – все тот же, ничуть не изменился.

Нет, пожалуй, отель выглядел более элегантным и холодно-суровым, чем в прежние дни. Аккуратные голубые навесы… и такая же, как и раньше, гвардия привратников и охранников возле стеклянных дверей.

От волнения Майкл ерзал на сиденье. Ему не терпелось выйти из машины, пройтись, ощутить под ногами старые тротуары. Но он попросил таксиста подбросить его до Первой улицы и там немного подождать. А потом они вернутся к отелю.

К тому моменту, как они подъехали к светофору на перекрестке с Джексон-авеню, Майкл успел опустошить вторую жестянку пива. Вид за окнами машины совершенно изменился. Майкл не помнил, чтобы переход был столь резким. Но дубы стали выше и гуще, многоэтажные дома сменились белыми особняками с коринфскими колоннами, и весь призрачный, сумеречный мир неожиданно наполнился нежными отблесками зеленого покрова.

– Роуан, если бы ты была сейчас рядом, – прошептал Майкл.

На углу Сент-Чарльз и Филип стоял превосходно отреставрированный дом Джеймса Галье. На другой стороне находился дом Генри Хоуэрда, красующийся свежевыкрашенными стенами. За чугунными решетками виднелись лужайки и сады.

– Боже мой, я дома! – шептал Майкл.

Когда самолет приземлился, Майкл пожалел, что успел напиться. В таком состоянии нелегко тащить чемодан и искать такси. Но теперь все позади. Когда такси свернуло налево, на Первую улицу, и въехало под сень густой зелени Садового квартала, Майкл пребывал в состоянии экстаза.

– Понимаешь, здесь все осталось прежним! – возбужденно воскликнул он, обращаясь к водителю.

В порыве огромной признательности Майкл достал банку пива и протянул ее таксисту, но тот лишь усмехнулся и отдал обратно.

– Попозже, сынок. Куда теперь поедем?

Словно в замедленном сне, они скользили мимо массивных особняков. Майкл не мог отвести взгляд от кирпичных тротуаров и высоченных магнолий с темными блестящими листьями.

– Поезжай помедленнее. Пусть этот парень обгонит нас. Я скажу, где остановиться.

Майкл пришел к выводу, что для своего возвращения выбрал самый прекрасный час вечера. Переполненный счастьем, он не вспоминал ни о видениях, ни о своем таинственном предназначении и мог думать только о том, что открывалось его глазам, и… о Роуан. «Вот оно, испытание любви, – мечтательно размышлял он, – когда тебе невыносимо быть счастливым, поскольку рядом нет другого человека». Слезы готовы были ручьем хлынуть у него из глаз.

Таксист продолжал болтать, не умолкая ни на секунду. Теперь он говорил о родном церковном приходе Майкла, о том, каким он был в прежние дни и в каком запустении находится сейчас. Майклу, конечно же, хотелось увидеть старую церковь.

– А знаешь, мальчишкой я был прислужником в алтаре церкви Святого Альфонса, – сказал он.

Но церковь может ждать хоть вечность, и он пойдет туда позже, потому что сейчас Майкл наконец увидел тот дом.

Длинное темное крыло здания протянулось от самого угла, узор чугунных решеток по-прежнему составляли завитки розеток. Столетние дубы с гигантскими ветвями, похожими на мощные руки, все так же охраняли покой дома и его обитателей.

– Вот он! – Майкл понизил голос до едва слышного шепота. – Давай сверни направо и остановись.