Осеннее солнце, сегодня по-летнему тёплое, согревало своими лучами наши лица. Мороженое чуть покалывало язык холодом и отдавалось приятной сладостью во рту. Со мной был близкий человек, и… Словом, я была просто счастлива.

В город адепты, само собой, одевались нарядно. И признаться честно, теперь я даже радовалась, что в академии выдают чёрные балахоны, чтобы таким образом «уравнять» студентов. Потому что та одежда, которую «пожертвовала» мне Олимпия, сидела, мягко говоря, неважно. От платьев я отказалась сразу — их можно было обернуть вокруг меня два раза. Может даже три… Покопавшись как следует, я всё-таки выудила пару тёмных брюк более-менее по размеру и чёрную рубашку, которую повязала на поясе. Обувь была, к моему счастью, впору, хоть и сильно поношена.

Разгадка чьи именно это вещи, пришла довольно скоро, когда в воротах академии по пути в город я столкнулась с Джусом Арнхолдом и он довольно красноречиво вздёрнул бровь:

— Так ты за этим в наш дом забралась? Могла бы сказать. Я бы отдал тебе свои детские вещи и даром. Даже сказку про жалость к виверне не пришлось бы сочинять.

Дара Увиданс, ставшая его постоянно спутницей, фыркнула в ладошку, а потом бросила на меня взгляд полный превосходства. Сама-то она была одета в красивое белое платье с голубой лентой по талии.

— В твой дом я не забиралась. Туда меня твой друг палач отправил, если забыл, — сказала я, пытаясь сохранить спокойствие. — А вещи, что ж. Спасибо твоей матери, единственной в вашей семье, похоже, кому хоть немного знакома порядочность.

По его красивому лицу прошла судорога, превратив в гримасу ярости. Русые волосы упали Джусу на лицо, когда он двинулся в мою сторону, сжав кулаки:

— Не смей оскорблять мою семью!

Несмотря на его явно недоброжелательный вид, я не двинулась с места. Только подобралась вся, на случай если ему не хватит благоразумия сдержаться.

Подошёл вплотную, дёрнулся, но замахиваться передумал. Только дышал тяжело и смотрел зверем.

— Что такое, Джус? — прошептала я так, что только он мог слышать. Задрала голову и теперь наши лбы почти соприкасались. — Какую именно твою семью я оскорбила?

Он сжал челюсти так крепко, что я начала опасаться за сохранность его зубов. В серых глазах мелькнул страх и какое-то понимание…

— Молчи, — прорычал он, подавшись вперёд ещё на сантиметр, но этого хватило для того, чтобы я ощутила его дыхание на своих губах. — Молчи, оборванка. Иначе я превращу твою жизнь в такое…

— И как ты это сделаешь? — прошептала я, не двинувшись с места. — Мы уже не в Дрейсоне, Джус. И власть здесь принадлежит не тебе и твоему… Отцу.

— Что здесь происходит?

Ледяной голос пронзил наэлектризовавшееся пространство точно рассевающее копье. И я была рада, потому что Джус уже дёрнулся вперёд, хватая меня за шею, но тут же отступил. Рада, пока не поняла, кому этот голос принадлежит. Отпрыгнув на шаг от Джуса и оглянувшись, я едва не застонала — фэр Айден Стронгвил собственной персоной.

По ощущениям — меня заперли в клетке с тиграми, и сейчас они сжимали круг, чтобы разорвать добычу.

Айден был одет во всё чёрное — брюки, плотную рубашку под горло и плащ без рукавов с серебряного цвета пряжкой у шеи, вязь изделия повторялась и на металлических наручах, тянувшихся от запястья до локтя на сильных руках. Ноги до колена облегали кожаные сапоги в цвет. Этот образ на столько шёл ему, что мне стало дурно. Сейчас он смотрелся как будто бы неуместно. Тёмный властелин ночи, не страшившийся показываться и при свете дня. Аристократичная бледность кожи подчеркивалась одеждой, а карие сейчас глаза испепеляли попеременно то меня, то Джуса.