В аудитории зашептались.

Я и сама, честно говоря, даже дышать боялась от этих неслыханных порядков.

Во Второй Империи ты получал то положение, которое занимала твоя семья. То есть такие, как я, — сироты, имели право разве что дышать. А дальше был длинный свод правил, кому, когда и как глубоко кланяться. На правителя и его приближённых смотреть нам и вовсе было не по статусу.

Пока я пыталась переварить информацию о равных правах для всех, профессор продолжала:

— Исключения составляют лишь высшие фэры и ферры. Они занимают самые высокие посты во власти, а титул передают по наследству даже бастардам, если такие получаются, — она почему-то усмехнулась, скривив левый уголок губ. — Всего пять семей. И лучше для вас, пришлых, будет вообще с ними не иметь никаких дел. Поверьте, я говорю это исключительно для вашей безопасности.

— Возможно, — пролепетала кудрявая девушка с первой скамьи, — нам стоит записать эти фамилии?

— Непременно, — улыбнулась профессор Клиренс. Все зашуршали листами выданных тетрадей и заскрипели ручками по жёлтой бумаге. — Семьи Даггертов, Мараги, Вудсы, Клиренсы и Стронгвилы причисляются к неприкосновенным.

Аудитория наполнилась шепотками и многие заинтересованно стали поглядывать на нашу преподавательницу, имя которой говорило о том, что и она входит в число избранных.

Сама ферра молчала, давая нам возможность оценить и переварить информацию. Её лицо не выражало ничего. Похоже, такая реакция была ей привычна.

Я же смотрела совсем не на профессора. Я пилила взглядом щербатое дерево парты, ощущая, как по позвоночнику струится липкий озноб.

Пожалуйста, пусть Айд будет из какой-то другой семьи Стронгвилов!

Оставшаяся часть пары прошла для меня в тумане.

Нет, я, конечно, не могла позволить себе не слушать ферру Клиренс, но вникать в её слова не было сил. Ноги и руки то и дело отнимались страхом, когда я в сотый раз прокручивала перед глазами сцену в столовой.

«Ты об этом пожалеешь, варийка». Теперь фраза Айда уже не казалась мне простой угрозой. Я была вполне уверена, что в силах этого высшего фэра устроить мне самые настоящие проблемы.

— Подведём итоги, — тем временем произнесла профессор Клиренс. — Теперь у вас есть понимание о том, как устроена наша система власти, к кому обращаться в случае возникновения проблем и когда позволительно не надевать школьную форму. Этого должно хватить до нашего следующего занятия. Оно состоится послезавтра. Желаю всем вам хорошего дня. И… постарайтесь не попадать в неприятности.

То ли у меня воображение разыгралось, то ли на последних словах ферра Клиренс и правда чуть задержалась взглядом на моём лице. Не дожидаясь студентов, она направилась к двери и коснулась ручки аккурат под звук трубы, означавшей, что занятие закончилось.

Вот это впечатляющее ощущение времени!

Захлопнув тетрадь со своими путанными конспектами, я было начала убирать её в сумку, когда надо мной нависла тень.

Ощутив опасность скорее нутром, чем здравым смыслом, я резко отскочила, успев всё-таки схватить тетрадь, когда на мой стол вылилась целая лужа вонючей зеленоватой жижи.

Студенты с визгами бросились врассыпную, а те, кто сидел на дальних партах, брезгливо сощурились, глядя на девушку за моей спиной.

— Прости! Прости пожалуйста! — она подскочила молниеносно, с удивительной ловкостью лавируя толстым хвостом между столов. — Я не запачкала тебя?

На меня смотрели самые необычные глаза из всех, что я видела до этого в жизни — фиолетовые с ярко-малиновыми крапинками и вытянутым чёрным зрачком. Голову обрамляла копна белокурых волос, а из-за ушей росли самые настоящие рога. Бледно-сиреневая чешуя незнакомки переливалась под светом ламп, а пока она говорила, я успела рассмотреть раздвоенный язык. Говорила она, к слову, замечательно. Вполне грамотно, с едва уловимыми шипящими нотками. На ней было зелёное платье, перехваченное на талии брутальным коричневым ремнём.