Данди очень интересовало, сколько заработал на этом пари Роберт, и они с Джеком широко раскрыли глаза, когда я рассказала о той сумме, которую мы выиграли, и о том, что он пообещал мне десять гиней.

– Целых десять гиней! – воскликнула Данди. – Мери, что ты будешь делать с такой уймой денег?

– Я отложу их, – степенно ответила я, макая хлеб в соус от цыпленка. – Я собираюсь копить деньги на наш собственный дом.

Джек и Данди фыркнули от смеха, я тоже развеселилась, но боль заставила меня тут же охнуть:

– Не смешите меня, ради бога! У меня все болит, когда я смеюсь.

Мне было интересно, как они провели сегодняшний день, но Данди пожаловалась, что он был точным повторением предыдущего. Дэвид разрешил им разок спрыгнуть с трапеции, но все остальное время они тренировались внизу, отжимаясь и подтягиваясь на брусе.

– У меня все болит, – кокетливо призналась Данди, – а этот противный Дэвид все заставляет и заставляет нас работать.

Джек с энтузиазмом согласился.

– Кроме того, я ужасно голодный, – добавил он. – Мери, мы пойдем пообедаем и вернемся к тебе, хорошо? Тебе что-нибудь принести?

– Нет, у меня все есть, спасибо, – благодарно произнесла я. – Я пока полежу у камина. Спасибо, что разжег его, Джек.

Он наклонился и шутя взъерошил мне волосы.

– Пожалуйста, маленькая спорщица, – рассмеялся он. – Мы пошли, скоро вернемся.

И я осталась одна, прислушиваясь к удаляющимся шагам Джека и Данди, затем к стуку двери и их бегу через двор на кухню. Молчание, наступившее вслед за тем, наполнило комнату. Я никогда прежде не спала в комнате с горящим камином, когда теплые блики играют на лице. У меня возникло ощущение какого-то необыкновенного мира и покоя, словно впервые в жизни мне не надо было бояться наступившего дня, не надо было стараться выжить наперекор всему миру. Роберт сказал, что ни одна живая душа не доставляла ему столько радости. Он держал мою руку, и это не вызывало у меня отвращения. Я позволила Джеку взъерошить мне волосы, и у меня не возникло никаких неприятных ощущений. Меня согревал огонь, разведенный для меня Джеком, и я спала в комнате, приготовленной стараниями Роберта. Впервые в жизни я почувствовала, что кто-то заботится обо мне. И я незаметно для себя уснула с улыбкой на губах. Когда Джек с Данди вернулись проведать меня, я уже спала сном праведницы и даже не услышала их шагов.

Я спала без всяких сновидений и проснулась довольно поздно. Оказывается, это Роберт не велел меня будить. Не торопясь, я спустилась в кухню и призналась миссис Гривс, что потеряла ее чепчик. Она уже все знала и не сердилась на меня.

Платье и передник представляли собой более серьезную проблему. Они были сильно испачканы кровью и следами травы, и миссис Гривс как раз занималась их стиркой.

– Что ж, тогда я буду все время носить бриджи, – беззаботно заявила я.

– Если бы ты знала, как мило в них выглядишь, ты бы вовсе не стала их надевать, – с улыбкой повернулась ко мне миссис Гривс. – Ты стараешься, чтобы мужчины не обращали на тебя внимания, и потому ходишь в мужской одежде. Но они все равно будут провожать тебя глазами, даже если ты наденешь на себя мешок и подпояшешься веревкой… А в этих бриджах и белой рубашке ты вообще выглядишь как картинка…

От смущения я зарделась и искоса взглянула на миссис Гривс. Добрая женщина смотрела на меня, улыбаясь.

– Не надо ничего бояться, Меридон, – продолжала она. – Когда ты была маленькой, ты видела много плохого, но если мужчина любит женщину, это прекрасно.

Тут она вздохнула и стала накрывать на стол.