***

– Тебе нужно обработать раны, – еле слышно пролепетала девушка. – Ты меня не убьёшь?

Калин разлепил сонные глаза и, приподнявшись на локте, посмотрел в сторону говорившей. На него смотрела миловидная девушка с большой глиняной посудиной в руках. Из одежды виднелась лишь коротенькая набедренная повязка, крайне изношенная.

Калин звучно сглотнул и, покраснев, как рак, отвернулся. Окинув комнату взглядом, он с ужасом понял, что спасать его от этой девицы никто не собирается. Его надзиратели сидели в стороне, увлечённо играя в кости.

– Как мне к тебе обращаться? – вновь подала голос девушка. – Пожалуйста, позволь мне выполнить приказ, иначе меня накажут.

В голосе её слышалось столько мольбы и страха, что сердце Калина сжалось. Он развернулся.

– Давай я сам.

– Нет, – она затравленно глянула на охранников, – мне приказали. Нельзя. Я сама должна это сделать.

– Я не скажу.

– Они скажут, – она снова посмотрела в сторону мужчин.

Калин тоже глянул на них. Те сидели, на первый взгляд совершенно не интересуясь пленником, но мальчик заметил, как оба боковым зрением очень внимательно за всем наблюдают. Пленник усмехнулся.

– Придурки.

Девушка испуганно вжала голову в плечи. От резкого движения таз в её руках дёрнулся, и вода плеснула на пол, от чего несчастная, зажмурившись, ещё и побледнела.

– Не бойся. Не обижу я тебя, – Калину стало очень жаль её и немного стыдно за то, что девушка так сильно его боится, но вынуждена рисковать жизнью, как думает она, да и не только она, выполняя чей-то приказ обработать его раны.

Открыв один глаз, потом другой, непослушной походкой она подошла к клетке почти впритык. Руки её сильно дрожали, вода в тазу подскакивала. Кое-как совладав с собой, девушка присела на пол, поставила рядом таз и, выловив плавающую там тряпку, попыталась её отжать. Пальцы не слушались. Она комкала мокрую ткань довольно долго, не решаясь просунуть руки меж прутьев и дотронуться до тела мальчика.

– Не бойся, – стараясь говорить как можно ласковее, повторил Калин.

Тёплая ткань нерешительно коснулась его раны на бедре. Калин чуть скривился, всё же было больно. Зелёные глаза, полные сочувствия и страха, смотрели на него, не моргая.

– Потерпи, – тихонько произнесла девушка, – я аккуратно.

Дюйм за дюймом она отмывала тело от крови. Вода в тазу сменила цвет, окрасившись в бурый, и прилично остыла, когда процедура омовения была закончена. Калина в процессе этого мероприятия попросили снять рубаху и даже штаны. С какой благодарностью он в тот момент вспомнил тётю Любу, которая помимо куртки ему ещё и трусов нашила. Как Калин ни старался смотреть куда угодно, но только не на обнажённую грудь, глаза его своевольно сами собой всякий раз оказывались именно там. Смущаясь и краснея, мальчик сидел, скрестив ноги, и как бы невзначай держал руки у низа живота. Он очень надеялся, что ему удаётся скрыть предательское поведение ещё одной не поддающейся контроли части тела. Конфуз его настиг, когда девушка принялась обрабатывать его тело лечебной мазью. Густо покраснев, Калин вжался в себя ещё больше, с ужасом понимая, что его «рассекретили». Рамина, так звали девушку, окончив процедуры, собрала принадлежности и, поклонившись почти в пол, попятилась, не смея повернуться к мальчику спиной. Проводив её непонимающим взглядом, Калин с облегчением выдохнул и покосился на свои грязные изорванные вещи, непривлекательной кучкой лежащие рядом. Одевать их на чистое тело не хотелось, но иных не было.

– Не бери их, – послышался голос охранника. – Сейчас тебе принесут то, что положено по чину.